– Алла с Сашей ждут меня у него в доме, поехали со мной.
– А зачем я тебе?
– Не дуйся, ну, что с тобой? Если бы мы были влюбленной парой, я бы подумала, что ты ревнуешь.
– Ревность – незнакомое для меня чувство, – ответил Матвей, – но я хочу заехать по дороге в больницу проведать Максима.
– Я с тобой… ох и разоримся мы на такси.
Остановить кого-нибудь из медперсонала в турецкой больнице было нешуточным делом. Когда наконец Матвею крепко удалось ухватить за рукав какого-то доктора и спросить его о русском пациенте с черепно-мозговой травмой, их направили на третий этаж в отделение нейрохирургии. Там Матвей долго объяснял на смеси из трех языков, что им надо, медсестре со строгим взглядом из-под густой челки.
Она так ничего и не поняла и привела им из отделения доктора, говорящего на русском языке.
– Вы по поводу парня в коме? Максима? – уточнил он, глядя на часы и всем своим видом показывая, что ему некогда.
– Да.
– Так вот, сообщаю вам неприятное известие. Ваш знакомый исчез.
– Как исчез? – переспросила Степанида.
– Очень просто. К нему в реабилитационную палату пришел доктор, а его нет. Все провода выдернуты, мониторы отключены, а пациента нет.
– Как нет? – снова спросила Степанида, бросая удивленные взгляды на словно окаменевшего Матвея.
– Ни следа, – подтвердил доктор.
– Он же был в коме, по вашим словам, или я ошибаюсь? – подал голос Матвей.
– Вот и мне интересно, как этот ваш русский в коматозном состоянии сбежал из больницы, – почесал затылок медик, – но факт остается фактом.
Доктор стрельнул глазами на внушительный бюст Степаниды и побежал дальше по коридору.
– Вот черт! Мне что, его надо было к себе наручниками приковать?! Куда он снова делся? Как я мог предвидеть, что он даже лежа в больнице, в тяжелом состоянии может исчезнуть? – вспылил Матвей, вытирая рукой потный лоб.
– Успокойся, мы не могли этого предугадать, – потащила его Степанида из больницы, – может быть, мы зря не сообщили в полицию о нападении на Максима?
– Чем бы нам эта полиция помогла? Они ведь не поверили, что ты и твой друг видели угрожающую надпись на столе?
– Все равно, если бы полиция зафиксировала нападение и увидела травмированного парня, то поверила бы в подлинность угрозы для его жизни и, возможно, поставила бы у его палаты охрану, – настаивала Стеша.
– Я во всем виноват, я сам должен был все время находиться у него в больнице, – достал сигарету из пачки Матвей, выходя на улицу.
– Ничего ты ему не должен, Максим тебе не родственник даже, – успокоила она его и тут же спросила: – А ты думаешь, что его снова похитили те же люди, что покушались на него?
– Откуда я знаю? Если это так, то парню конец, второй раз они не ошибутся.
– Думаешь, его опять запихнут в каменный столб? – поинтересовалась Стеша.
– Если мы его там нашли, второй шанс они нам вряд ли дадут, – сказал Матвей.
– Может быть, Максима все-таки не похитили, а он сам ушел? – предположила Степанида.
– В таком тяжелом состоянии?
– Возможно, он очнулся и ушел, – размышляла Степанида.
– Ну и где мы его будем искать? За что мне такая напасть?
– Поехали к Алле, подумаем, что нам делать дальше, – предложила Стеша.
– Ловим такси? – обернулся к ней Матвей.
– Мы уже умеем это делать, – ответила ему Степанида.
Алла развлекалась после выхода из тюрьмы тем, что сидела в шезлонге на частном пляже Александра в соломенной шляпе и очках и потягивала дорогое шампанское. Александр сидел напротив.
– Оставайся здесь со мной, Алла.
– Не могу, – ответила она.
– Почему?
– Не смогу без сумасшедшей Москвы.
– Хотя бы поживи у меня, – предложил Саша.
– Поживу, так и быть, тем более что турецкая полиция пока не отпускает меня, – вздохнула Алла.
– Саша, к тебе гости! – прервала их милую беседу вышедшая на веранду дома домоправительница Александра, русская женщина Таисия.
– Пусть идут сюда! – крикнул Александр.
– Наверное, это Степанида, – произнесла Алла и поежилась, посмотрев на то место, где раньше на пляже лежала лодка. – Как вспомню, так вздрогну, никогда не забуду то лицо со стеклянным взглядом.
– Со временем станет легче, – успокоил ее Александр.
– Вряд ли… – недоверчиво протянула она.
К ним по песку, увязая в нем по щиколотку, приближались Матвей и Степанида. Подруги обнялись, а мужчины обменялись рукопожатием. Хозяин распорядился принести еще шампанского и фруктов. Мужчины притащили еще шезлонги, и все сели в ряд, лицом к морю. Они поделились новостями друг с другом.
– Неизвестно, кто эта девушка? – спросила Стеша, имея в виду труп, обнаруженный под лодкой.
– Мне она знакома, – вздохнул Саша и пояснил: – Это одна из девушек, которых насильственно вывезли из России из сауны «Фея и гном». Я, избитый охранниками, с этими девушками провел несколько часов в подвале ночного клуба. Но я клянусь, что у меня с ней ничего не было, и к себе домой я не приглашал ее, где якобы, вдоволь наиздевавшись над ней, задушил и временно спрятал под лодку на своем пляже.
– Да, такая версия у полиции, – кивнула Алла и глотнула шампанского. – Просто бред какой-то…
«Почему она так уверена в нем, ведь знает его совсем ничего… Тем более, как оказалось, он действительно знал эту несчастную», – почему-то подумала Степанида.
– А ваш племянничек, значит, все-таки пропал? – спросила Алла.
– Да, паренька мы не уберегли, это факт, – согласился Матвей.
– Будете его искать? – спросил Саша.
– Знать бы где? – вопросом на вопрос ответил Матвей. – Я устал с этим парнем, вечно он попадает в неприятности.
– Меня озадачивает другой вопрос, – протянула Стеша, – почему его хотели убить? Я не думаю, что просто так. Должна быть какая-то причина, из-за чего его хотят убить.
– Он говорил, что ничего не знает, – ответил Матвей.
– Ты сам предупреждал меня, что ему верить нельзя, – напомнила Степанида.
– Заметьте, что ваш Максим был знаком с девушками из сауны, – подала голос Алла.
– Да, и одна из похищенных убита, – добавил Александр, и в душном воздухе пляжа повисло тяжелое молчание.
Глава 20
Галина Петровна Фадеева считала себя женщиной очень несчастливой. Не иначе как черт послал ей красавца-мужа, к тому же моложе ее на семь лет. И вот Галина мужественно несла свой крест уже двадцать пять лет. Сейчас ей было пятьдесят пять, а ее супругу, соответственно, сорок восемь лет, и, как назло, он выглядел моложаво, моложе своих лет, а она, наоборот, казалась старше своего возраста.
