А теперь он стоял перед ней и поддерживал Максима, который, кажется, вот-вот потеряет сознание, и кровь Максима капала прямо ему на рубашку…
— Что стоишь, ахчик?
[5]
Помогай! — хмуро сказал он.
Через полчаса Максим с перевязанной головой лежал на диване, а Наташа суетилась вокруг.
— Так удобно? Не болит? Может, все-таки «скорую» вызвать?
— Да ну ее… Так пройдет. Мне уже лучше, — отмахивался Максим.
— Ну что за безответственность! — всплеснула руками она. — Должен ведь врач посмотреть. И в милицию надо обязательно.
Армен деликатно кашлянул:
— Ахчик, не надо милицию.
— Это почему же?
— Ну сама подумай! Вопросы начнутся, протокол, то, се… А у меня пистолет незарегистрированный, да еще и самоделка. Кому хуже будет?
— Так еще и пистолет был? — Наташа побледнела. Вот верно говорят, что первое впечатление никогда не обманывает. Разбойник — он разбойник и есть.
— Ага. Ты думала — я от них веником отмахивался?
Она закрыла лицо руками — и вдруг разрыдалась, горько и безутешно, как обиженный ребенок. Только теперь Наташа поняла окончательно, что, если бы этот противный кавказец не таскал в кармане незарегистрированный пистолет, ее брат мог бы так и остаться умирать на холодном полу в подъезде, и никто не пришел бы ему на помощь — ни врачи, ни милиция, ни Господь Бог.
— Ладно, ладно, ахчик, успокойся, — Армен подошел к ней, чуть приобнял за плечи, — все нормально. Я сейчас. У меня там, в машине, коньяк остался. Нам всем… не повредит.
Он шагнул было к двери, но Наташа удержала его:
— Подожди. Я даже не знаю, как сказать… Ну, в общем, — спасибо тебе! Ты — человек.
— А ты что думала, я — чурка с глазами? — Армен сказал это без обиды, но так устало и печально, что Наташа смутилась еще больше. — Или что я всю жизнь палаточником был? Я ведь, между прочим, на радиофизика учился! — Он подумал еще и добавил: — Меня Армен зовут.
— А я — Наташа. Очень приятно.
Вот и познакомились… Ей стало смешно и горько. Неужели непременно должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы узнать, как зовут соседа по лестничной клетке?
— Сейчас приду, — повторил Армен и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Он вернулся быстро, как обещал. Заодно и пульки успел подобрать в подъезде… Счастье еще, что время такое — все на работе, даже старушки с авоськами туда-сюда не шастают. Увидит кто — неприятностей не оберешься! А так — вроде тихо все.
Он как раз открывал бутылку на кухне, когда в дверь снова позвонили — резко, требовательно, отрывисто. Наташа вздрогнула. Кого еще там принесло? Может, хватит сюрпризов на сегодня? Она пошла открывать, но руки дрожали и даже колени слегка подкашивались. Армен двинулся за ней, встал за спиной, пока она возилась с замком, и от его присутствия было спокойно и надежно.
— Ахчик, ты в глазок посмотри сначала.
Неужели милиция? Но за дверью стояла Верочка — бледная, синяки под глазами в пол-лица, сама на себя не похожа.
— С Максимом… что? — еле выдохнула она.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Наташа. — Позвонил он тебе, что ли, уже? Герой-то… Когда только успел?
Верочка привалилась к стене — и вдруг заплакала. Видно было, что это слезы облегчения, когда после страшного нервного напряжения человек позволяет себе расслабиться.
— Да заходи ты, господи, горе мое! На себя посмотри — краше в гроб кладут. С тобой еще возиться не хватает.
Армен покачал головой. Женских слез он терпеть не мог, а потому снова ретировался на кухню. Бабы между собой и сами разберутся.
— Наташа, кто там? — тихо спросил Максим из комнаты.
— Лежи, лежи! Верочка твоя пришла, — крикнула Наташа.
Армен даже позавидовал немного — везет же человеку! Такие женщины возле него. И переживают как!
Армен и Наташа сидели, притулившись возле низкого сервировочного столика на колесиках. Наташа специально подкатила его поближе к дивану, где лежал Максим, откинувшись на подушку и обнимая Верочку за талию. Отпускать ее от себя он не хотел ни на минуту, и Верочка все время держала его руку в своей, как будто хотела сказать: я здесь, я с тобой, я никуда не уйду!
Они пили коньяк из маленьких граненых стопочек, даже Максиму плеснули чуть-чуть, несмотря на Наташины протесты («Разве можно? У него же травма!»).
— Чисто символически, ахчик, чисто символически, — успокоил ее Армен, и Наташа сдалась.
Она еще поворчала немного, что специальных бокалов нет, чтобы пить по всем правилам — погреть в ладони, вдохнуть букет…
— Э, не заморачивайся, — Армен махнул рукой, — настоящий коньяк и из кружки пить можно… Если, конечно, под рукой больше ничего нет. Главное — вкус! Старики говорят, у вина душа есть. Ну и у коньяка тоже. Цаваттанем, дорогой!
И правда — напиток оказался изумительный, крепкий и мягкий одновременно. Как будто вся энергия южного солнца собралась в этой жидкости цвета темного янтаря. Они пили — и чувствовали, как тепло постепенно течет по жилам, разливаясь по всему телу, и напряжение спадало, отступало куда-то далеко… Даже Верочка совсем успокоилась, разрумянилась и сидела блаженно прикрыв глаза, но руку Максима все-таки не отпускала.
— Ну вот, теперь уже и жить можно, — весело сказал Армен, закусывая тонко нарезанным лимоном.
— Может, поесть хотите? — Наташа вдруг вспомнила об обязанностях хозяйки. — Я сегодня не готовила, но можно бутерброды сделать.
— Давай, ахчик! — Он как будто забыл ее имя. — Бутерброды — это хорошо!
Наташа не заметила, каким взглядом Армен проводил ее. Надо же, какая женщина красивая! Светлые волосы, голубые глаза — прямо снежная королева. Раньше, сталкиваясь с ней на площадке или в лифте, он этого почему-то не замечал, а теперь вот оробел даже. Непонятно, о чем с ней говорить, как вести себя…
Максим перехватил его взгляд:
— Видал, какая у меня сестренка?
— Да, похожа, — протянул Армен, лениво вертя в пальцах пустую рюмку, — строгая только очень.
— А то! Веришь — иногда сам ее боюсь.
— Ой, пойду помогу! — Верочка как будто очнулась, поцеловала Максима в висок и осторожно высвободилась.
Армен потянулся за бутылкой. Он неловко повернулся и случайно задел локтем шаткий и хрупкий журнальный столик. Ах ты, черт, неудобно вышло! Стопка книг разлетелась по полу. Он вскочил с места и принялся поспешно собирать томики в ярких глянцевых обложках с изображением старинных замков, летающих ящеров и полногрудых, легко одетых красоток. Все одинаковые почему-то… Зачем столько?
