– Да-да, я дома, пригласите, – выпалила она и пробежалась по квартире, нет ли где беспорядка.
Но, как обычно, все выглядело идеально, и свекровь вынуждена была это признать.
– Пришла полюбоваться на то дерьмо, из-за которого мой сын рискует сесть в тюрьму, – патетически воскликнула она.
Александра отметила, как со свекрови сползает маска рафинированной аристократки и обнажается циничное нутро. Наверное, с другим характером и невозможно пятьдесят лет отработать реаниматологом.
Она подала чай, но старуха вдруг с силой оттолкнула чашку.
– Так нужен был тебе этот фарфор? Жить не могла без него?
– Мы его купили по случаю.
– По какому случаю?
Оскорбления вдруг потоком полились изо рта старой дамы. Александра молча слушала, стараясь делать «поправку на ветер». Если для нее весть об уголовном деле на Витю оказалась шоком, то для свекрови и подавно. Это сейчас люди привыкли к судам и прочему, но во времена родителей Александры правоохранительные органы существовали для людей из совершенно другого мира, для тупых уголовников. Оказаться под судом – значило поменять вселенную, навсегда покинуть касту интеллигентных людей. А уж если это сопровождается публикациями в прессе… Позор и гражданская смерть. Люди старой формации верят печатному слову, неудивительно, что бабка в шоке, а на ком еще разрядиться, как ни на невестке?
Поэтому Александра спокойно пила чай и слушала банальности про ночную кукушку. Потому что мать, ясное дело, воспитала Витеньку совершенным человеком, и, только попав в объятия вертихвостки, ребенок надышался смрадным дыханием порока и переступил границы добродетели.
– Нечего было вообще связываться с вами! Понятно, что ты еще могла, кроме как требовать все это? – свекровь картинно повела рукой. – Откуда тебе было знать, что в жизни есть другие ценности? Я полвека отработала, ни с кого не взяла ни копейки, ни коробки конфет! Думала, мой Витя такой же будет. И был бы, если бы с вашей семейкой чертовой не связался! Говорила ему, держись своего круга, нечего якшаться с торгашами и особенно с партийцами. Тоже еще, хозяева жизни!
– Партии давным-давно нет, – осторожно заметила Александра и только подлила масла в огонь.
– Партии, может быть, и нет, а люди остались! Привыкли, что все кругом их рабы. Имели все лучшее, но этого им было почему-то недостаточно. Нет, надо было еще власть свою показать над нами. Чтобы мы не могли просто работать и просто жить. Нет, нам надо было постоянно доказывать таким, как твой папаша, что мы имеем право ехать за границу, получать квартиру и вообще дышать. Если вдуматься, какой абсурд! Я, доктор наук, автор методики, должна была доказать какому-то безмозглому идиоту, что не посрамлю Советский Союз, если поеду на конференцию!
Александра отвела глаза. Она была большую часть жизни знакома с этой женщиной и всегда считала, что та вполне довольна социалистическим строем.
– Ничего хорошего я не ждала от вашего проклятого племени, но такое! – энергично продолжала старуха. – Чтобы ты своими непомерными требованиями Витю под монастырь подвела, о таком я и помыслить не могла. Хотя всегда знала, что этот брак до добра не доведет.
– Почему? Вы же так хорошо меня приняли…
– А что еще нам осталось после ультиматума твоего папаши? – фыркнула старуха. – Он же царь вселенной у нас был!
– Простите, я сейчас не совсем понимаю, о чем вы говорите.
– Да неужели? Скажи спасибо своему папочке, если бы не он, Витя ни за что не женился бы на тебе. Но твой отец решил, что дочурка должна иметь все лучшее, в том числе мужа. Ну и подсуетился. Когда я узнала, с кем встречается Витя, сразу ему сказала, чтобы прекратил, пока не поздно. Увы, оказалось, поздно. После выпускного к нам явился твой папа собственной персоной и потребовал, чтобы Витя женился на тебе.
Александра нахмурилась. Нет, этого не может быть! Свекровь сочиняет, чтобы сделать ей больно. Многие люди думают, что, причиняя близким боль, они уменьшают собственную.
– Но это глупо – то, что вы сейчас говорите, – задумчиво сказала она, – мы с Витей не согрешили, я не была беременна, так что папе нечего было предъявить. Да он и не стал бы унижаться.
– Он не унижался, поверь мне! Он унижал нас. Сказал, что наш сын разбил сердце его дочери, и если мы думаем, что этот номер пройдет, то мы жесточайшим образом ошибаемся. Сказал, что сначала хотел просто показать, что простые парни не могут безнаказанно играть чувствами дочерей секретаря горкома, но потом решил все же предоставить нам выбор. В отличие от Вити, который его дочери никакого выбора не предоставил. Неужели ты этого не знала?
Александра покачала головой.
– Странно. Все эти годы я была уверена, что он пришел к нам по твоему наущению. Слишком все это выглядело по-детски. В общем, он сказал: либо Витя как-то что-то пытается исправить, либо об институте может даже не мечтать. Армией припугнул, а в те годы это было очень страшно. Войска из Афганистана еще не вывели.
Увидев, как изменилась в лице невестка, свекровь неожиданно успокоилась и даже улыбнулась. Александра надавила на виски кончиками пальцев, но легкая боль не помогла прийти в себя. Казалось, все это дурной сон.
– Уходя, твой папа заметил, что счастье Вити, если он правильно поймет, что значит исправить. И знаешь, многое в жизни было, но эту ухмылку я не могу забыть до сих пор.
– Я ничего не знала, – сказала Александра глухо.
Ей вдруг стало почти физически душно. Возможно, свекровь лжет, но скорее всего, нет. Это объясняет «провал». Сначала она уговорила своего дорогого сыночка расстаться с дочерью партийного бонзы. Мол, не наш круг, там тебя сожрут и не подавятся, и вообще, примитивные люди, чуждые духовных интересов, одни интриги и нажива на уме, и дочь такая же, тебе, сынок, с твоей тонкой душевной организацией там делать нечего. Витя послушал, а может быть, и интерес к ней стал угасать. Ему почти исполнилось восемнадцать, и телом это был сформировавшийся мужчина, и хотел большего, чем самозабвенные поцелуи, но Александра, как ни любила его, не могла переступить через себя и дать ему это «большее» до свадьбы.
Поэтому он расстался с нею без особых сожалений, наверное, встретил более раскованную девушку. Если бы не появился ее разгневанный отец и не поставил ультиматум: или благополучная жизнь с гарантированным карьерным ростом и молодой женой, или свобода в той степени, в которой ее предоставляет армейская служба, то ничего не было бы.
Кати не было бы!
Александра поежилась. Неужели один разговор может определить весь ход человеческой жизни?
– Но Союз рухнул, – сказала она тихо, – и папа в одночасье утратил свою власть. Витя мог беспрепятственно развестись со мной.
Свекровь поджала губы:
– Мой сын – порядочный человек.
– Да, конечно.
Она встала, открыла форточку, достала сигареты. Свекровь удивилась:
