– Михай… прости, флагман Михай, – вздохнул Стефан. – А ведь так и до Толстячки Берты недалеко. Ты же всех нас погубишь. Хотя русские Берту не используют. Но и на виселицу нам не хочется. Он ведь без часу император.
– Обойдётся, – попытался возразить Смородин, хотя голос его звучал уже не так уверенно. Но чувствуя собственную правоту, он добавил: – пойми, Стефан, возможно, я действительно не такой, как вы, и делаю всё не так. Да, я не молюсь богам и не падаю плашмя перед иконами, и мне плевать на то, что ты называешь его императором. Потому что все эти титулы у меня поперёк горла становятся. Он для меня такой же как ты или Марко, или Прохор. Тем более, сейчас он просто пассажир. Командую этим дирижаблем я, а не он. И потом, в чем ты видишь отличие себя от него? У него три руки или две головы? Все люди равны! Во всяком случае, так всегда меня учили.
– Вот насмешил! Да кто же мог такому тебя научить?
– Марксизм-ленинизм.
– Кто? – приложил ладонь к уху Стефан и, прищурившись, попытался рассмотреть в полумраке лицо Смородина.
– Неважно.
– Дурак твой… как ты там его назвал? Кто он тебе, шурин или сват? А теперь из-за него и мы пропали. Да, ты прав – у наследника одна голова! Но только он скоро наденет на неё корону, а мы на свои накинем петли!
Спорить Смородин не стал. Дирижабль набирал высоту метр за метром с невероятным трудом, и теперь Мишино внимание было приковано к проплывавшим внизу верхушкам сосен.
«Прав мальчишка, – с огорчением подумал он. – Эту колымагу не поднять выше, даже если сбросить весь балласт, да ещё и спрыгнуть всей командой».
– Стефан, сколько на статоскопе?
– Сто пятьдесят метров, флагман Михай.
– Ну чего смотришь? Сбрасывайте всё, что у нас осталось. И разрядите ещё один водородный баллон в аэростат. Мы теряем водород, будто у нас там не перкаль, а решето.
– Каков флагман, таков и дирижабль! – произнёс неслышно появившийся в дверях Александр. – Ткань «Пеликана» уж и позабылось, когда промасливалась, а швы расползлись и давно не видели хорошей руки портного-аэронавта. Но, кажется, вас такие мелочи не беспокоят? Вы целеустремлены, невозмутимы и всецело наслаждаетесь, раздавая команды налево и направо.
Скрестив руки на груди, он победно улыбался, глядя на мечущуюся в тесной гондоле команду.
– Каков ваш дальнейший план, флагман? – спросил с издёвкой Александр, сделав подчёркнутое ударение на «флагман». – Вы уже определились, где мы летим? И если вас не затруднит, скажите мне – куда мы летим? Или может вы уже рассчитали прямой курс сразу к морю? Ах, простите, такие мелочи, кажется, тоже не входят в ваш личный кодекс флагмана. Что-то я не вижу у вас карту? Мы парим, будто мусор – туда, куда несёт ветер, или это всё-таки боевой дирижабль?
– Где карта?! – спохватился Смородин.
Он похлопал по единственному столу на откидной ножке, затем заглянул под него, но и там карты не оказалось.
– Стефан, куда подевалась карта?
– Так не было её, – невозмутимо пожал плечами Стефан. – Михай, я думал, ты видел.
– Что я видел? – скрипнул зубами Смородин, осознавая, как глупо он сейчас выглядит в глазах наследника. – Вы ведь с Марко здесь рылись? Я же говорил взять всё необходимое! А это не только харчи с кухни! Чего ещё у нас нет?
– А ещё у вас нет… – ухмыльнулся Александр, окинув беглым взглядом командную рубку и приготовившись загибать пальцы. – Хотя проще сказать, что у вас есть. У вас, флагман, есть компас, и это уже немало. Но не спешите радоваться. Это старая корабельная модель, место которой давно простаивает в музее. Не делайте резких кренов, иначе его шар застрянет на концевых креплениях. А, впрочем, о каких кренах мы говорим? Ваш дирижабль из всех маневров способен только на один – рухнуть на землю. Но даже это он сделает плашмя, будто коровья лепёшка. Вы, кажется, обещали доставить меня к морю? Не могли бы вы поделиться своими планами – как вы собираетесь это сделать? Или такими мелочами вы, флагман, с пассажирами тоже не делитесь?
Миша скрипнул зубами, но понимая, что правота сейчас всецело на другой стороне, выдохнул и произнёс:
– Мы сейчас все в одной лодке. Вернее сказать, в одном корыте. И выбираться из этой передряги должны все вместе. Если можешь чем-то помочь, то не молчи! Если нет, то я тебе уже говорил – не путайся под ногами!
Александр, удивлённо оглянулся вокруг и с издёвкой спросил:
– Флагман, это вы к кому сейчас обращались?
Смородин закатил глаза к потолку, пробормотал под нос проклятие, но, взглянув на проплывавшую внизу близкую землю, решил ситуацию не обострять.
– К вам, Александр.
– К вам, великий князь Александр! – поправил его наследник.
– Пусть будет по-вашему, великий князь.
– Прекрасно! Вы быстро учитесь, флагман. А сейчас выслушайте меня и делайте так, как я прикажу.
– Пока обещаю только выслушать.
Но Александр, казалось, пропустил мимо ушей его замечание.
– Точности нашего примитивного компаса хватит, чтобы, взяв курс на восток, вывести дирижабль к морю, а затем, следуя вдоль берега, искать флот адмирала Свиридова. Но на пути у нас будут горы. В нынешнем состоянии «Пеликан» не сможет их преодолеть. Этот факт у меня не вызывает сомнений. Выход один – лететь на север, пока не покажется Дунай. Затем, следуя его руслом, пытаться достичь моря. С гор, вдоль реки, часто дуют восточные ветра. Так что, возможно, нам и повезёт.
– Но так же гораздо дальше?
– Да, это так. И к тому же, мы приблизимся к границе Венгрии. Потому я вам не обещаю, что мы не встретимся с вражескими дирижаблями. И я не уверен, что с той потерей водорода, которая у нас есть сейчас, нам хватит баллонов, чтобы продержаться в воздухе сутки, даже не встречаясь с врагом. Но этот выход единственный.
Глядя на проплывающие внизу сосны, Смородин неохотно кивнул и на всякий случай поинтересовался:
– Дунай далеко?
– Ветер слабый, но попутный. «Августейшая династия» долетела бы за час. Ну а нашему старичку «Пеликану» понадобятся все пять. Когда солнце достигнет зенита, мы увидим дунайские берега.
– Почему-то у меня такое чувство, что ты, князь, и сам не веришь, во что говоришь. Но ведь добраться до реки – это лишь половина дела?
– Даже меньше. Я не могу сказать, сколько необходимо «Пеликану» времени, чтобы долететь к морю. Многое зависит, как я уже говорил, от направления ветра. Да и восходящие потоки над Дунаем значительно слабее, чем над сушей. Нам придётся больше бороться с падением высоты, чем считать пройденное расстояние.
Холмы под дирижаблем сменились низменностью, и показалось, будто «Пеликан» взмыл ввысь, но Миша понимал, что это только иллюзия. Дирижабль изрядно потряхивало, и близкая земля напоминала о себе скрипом в расшатанной гондоле.
