Показалось, что «Августейшая династия» легла на боевой курс, и теперь необходимо хотя бы на глаз рассчитать упреждение для сброса бомб. Но затем Миша заметил, что дирижабль ощутимо сносит ветром в сторону и, прикинув смещение, прокричал в раструб:
– Поправка – двадцать градусов влево!
Наверху молча выполнили команду, и дальше цель приближалась строго по выверенной им линии. Внизу проплыл и оказался позади город. Теперь они летели над дорогой, ведущей на неприятельский аэродром. Смородин смотрел на её петляющие изгибы, пытаясь определить точку сброса. На заре авиации был такой импровизированный метод бомбометания, называемый «по сапогу». Лётчик вытягивал ногу вперёд и сквозь прозрачный блистер штурмана смотрел на приближающуюся цель. Как только она исчезала под сапогом – сбрасывал бомбы. Что-то похожее нужно было придумать и сейчас. Миша скосил глаз и прикинул, что при этой высоте и скорости относ бомбы будет не более пятисот метров. Выставил вперёд уже успевший изрядно потрепаться ботинок и, закрыв предполагаемую точку, выбрал целью одинокий дирижабль. Через минуту поле внизу раскинулось большим блином, и Смородин решил, что, пожалуй, – пора!
Сброс! – выкрикнул он в переговорную трубу и, услышав в ответ булькающее «угу», приготовился ждать. Прошло не меньше минуты, но внизу по прежнему ничего не происходило. Изогнувшись в клетке и даже на мгновение позабыв о холоде, он уставился на аэродром, ожидая увидеть клубы огня и дыма. Промелькнула мысль, что он грубо ошибся в своих примитивных расчётах, но взлетающих в воздух грибов от взрывов не было и рядом с аэродромом. Хотя всё-таки что-то изменилось – на поле появились едва заметные точки людей. Они беспокойно метались по полю, разбегаясь то к его центру, то к границе у леса, исчезая в укрытиях.
Размазав по лицу набежавшие от ветра слёзы, Миша ещё раз пробежался взглядом вдоль аэродрома и лишь затем заметил что-то, отдалённо похожее на грязные шарики разрывов. Были они едва заметные, и Смородин хмыкнул, поняв всю бесполезность подобного авианалёта. Так бомбы не взрываются, и такая атака скорее напоминает беспокоящий противника демарш, чем результативный авиабомбовый удар. И хотя над крышей одного из эллингов в небо потянулся дым, но всё же это было далеко не то, что он рассчитывал увидеть. Да и взрывы вспыхивали редкие, одиночные и неэффективные. Если уж для налёта используются бомбы такого малого калибра, то для компенсации их слабости требуется увеличение количества, это ясно даже для человека далёкого от такого рода деятельности.
Миша смотрел на редкие вспышки, недоумевая, почему нельзя сбросить сразу сотню бомб? Судя по огромным ящикам, на борту «Августейшей династии» их было гораздо больше.
Аэродром внизу медленно уплывал назад, и Смородин решил, что пора заканчивать это так называемое бомбометание.
«Курам на смех!» – хотел он сказать в трубу, но рассудив, что, возможно, наверху никто большего и не ожидал, крикнул уже успевшим охрипнуть горлом:
– Хватит! Пролетели! Поднимайте наконец, вы меня уже заморозили!
– Второй заход!
Решив, что ослышался, Миша переспросил:
– Не понял?!
– Разворачиваемся на цель! Второй заход! – голос в переговорной трубе был категоричен и на этот раз совсем не похож на сипение боцмана.
А вот это уже был сюрприз! К тому, что придётся, коченея от холода, повторять всё сначала, Смородин готов не был.
За вторым заходом последовал третий. Потом ещё, ещё и ещё! Результат не заставил себя ждать, и пожары на аэродроме вспыхнули уже в нескольких местах. Чёрный дым скрыл добрую половину поля и потянулся в сторону города. Рухнула пара мачт. В казарме у леса, оголив тонкие стропила, обвалилась крыша. Но даже когда бурое пламя окутало так и не взлетевший дирижабль, Миша уже не испытывал никакой радости. Он жутко замёрз, онемел в неудобной позе и к тому же сорвал голос. На все его крики и просьбы наверху не обращали внимания и лишь требовали снова и снова выводить на цель. Наконец он перестал отвечать и лишь затем увидел, что земля исчезла и он снова погрузился в туман. Его поднимали, казалось, вечность. Измученный Смородин даже не поверил, что ещё жив, когда над головой увидел тень «Августейшей династии». Раскачиваясь, клетка ударилась о створки, и прежде, чем нырнуть в люк, заскрипела по дереву гондолы. Дождавшись, когда его окончательно втащат внутрь и откроют дверь, Миша вылез на окаменевших ногах и едва не упал. Он обвёл заторможенным взглядом командирскую рубку и молча вышел, хлопнув дверью. Хотелось сказать что-то резкое в надменное и снисходительное лицо командэра, но онемевшие губы не слушались. Толкнув кулаком следующую дверь, Миша оказался на камбузе и оглянулся в поисках хотя бы чего-нибудь, что может дать ему тепло. Но ни дымящего самовара, ни раскалённой печки здесь не было по определению. Тогда Смородин двинулся дальше по коридору. Растолкав подвешенные к потолку гамаки, он вдруг увидел в открытую дверь в грузовой отсек боцмана.
– Сволочь! – прошипел Миша, найдя выход собственной злости, и с решительностью носорога ринулся на ничего не подозревающего Томаса. – Тебе нравится издеваться, растягивая резину?! – Схватив его за отвороты кителя, он едва не столкнул боцмана в открытый бомбовый люк. – Говоришь – пьяный конюх в корчме под столом?! А ты сам пробовал?!
Боцман Томас на мгновение потерял дар речи. Опомнившись, он, широко размахнувшись, ударил Смородина кулаком в грудь и, выкатив из орбит глаза, заревел в ответ:
– Да я же тебя…!
Но и Миша сдаваться не собирался. Выдержав встречный удар, в свой он вложил куда больше злобы. На здоровяка Томаса это подействовало отрезвляюще. Огонь в глазах вдруг потух и сменился удивлением.
– Да ты не иначе разумом помешался? Такого ещё у нас не бывало!
– Помешаешься тут! – наступал на него Смородин. – Почему тянули время?! Я льдом покрылся, пока вы раздумывали да в носу ковырялись! Я с первого раза вас вывел точно на цель! Почему тянули? Почему не отбомбились с первого захода?
Боцман задумался, и неожиданно в его глазах мелькнуло понимание. Ничего не говоря, он перегнулся в полупустой ящик и, достав со дна бомбу, ткнул её в руки Мише. Кивнув на открытый люк, он произнёс:
– Бросай.
Не глядя, Миша вышвырнул болванку за борт и с вызовом ответил:
– Бросил!
Томас потемнел лицом.
– Где же тебя такого взяли на мою голову, – он тоскливо вздохнул и вдруг заревел Смородину в лицо: – А оголить взрыватель нашему умнику не пристало?! Так ты будешь брюкву свиньям швырять, а не с нашего дирижабля бомбы!
Теперь понимание пришло и к Смородину. Он достал ещё одну бомбу и тронул металлический стакан, предохраняющий взрыватель от случайного удара. Медный колпак, с нанесённым на него рифлением, легко повернулся по резьбе на один оборот. Но чтобы свинтить его полностью, даже при определённой сноровке нужно не меньше минуты. Вмиг Миша всё понял. Он висел в клетке и, скомандовав сброс, ожидал, что вниз разом полетит туча бомб, но увы… всё оказалось не так. Аэронавты доставали из ящиков бомбы и, сворачивая колпаки в меру своего проворства, швыряли их в люк. Ни о каком залповом ударе здесь не могло быть и речи.
