– Подумать только, жить под одной крышей, в Пэтти-Плейс, с известной писательницей! – воскликнула Присцилла.
– Это – большая ответственность, – серьезно заметила тетушка Джеймсина.
– Да уж, – с не меньшей серьезностью согласилась Прис. – Все авторы – взрывоопасны. Никогда не знаешь, что может вызвать бурю эмоций! К тому же, Энни может писать с нас своих персонажей!
– Я имела в виду совсем другое, а именно то, что писать для прессы – это большая ответственность, – строго сказала тетушка Джеймсина. – Надеюсь, Энни осознает это. Моя дочь, в свое время, тоже писала рассказы, пока не уехала в чужие края. Она уже отошла от этого занятия и посвятила себя более высоким целям. Ее писательский девиз был следующий: «Ни одной строчки, которую стыдно было бы читать самой себе на собственных похоронах!» Если вы, Энни, собираетесь оставить свой след в литературе, – возьмите этот девиз на вооружение.
Тетушка Джеймсина задумалась на мгновение и добавила рассеянно:
– Впрочем, конечно, Элизабет всегда смеялась, когда произносила его вслух. Она ведь была такой хохотушкой! Уж и не знаю, каким ветром ее занесло в миссионеры! Но я так счастлива, что это произошло! Я молилась, чтобы это случилось, и, в то же время, страшно этого боялась.
Тетушка Джеймсина недоумевала, почему это легкомысленные девицы беспрестанно хихикают…
Глаза Энни сияли целый день; писательские амбиции вновь расцвели в ней пышным цветом.
В приподнятом настроении она отправилась на прогулку в компании приглашенных на вечеринку к Дженни Купер; и даже тогда, когда впереди они с Роем увидели Гильберта с Кристиной, ее радость и звездные надежды вовсе не исчезли. В то же время, она не настолько витала в облаках, чтобы не подметить, что походка-то у Кристины оставляет желать лучшего…
– Но, полагаю, Гильберт не отрывает взгляда от ее лица, а на остальное и не смотрит, – презрительно подумала она. – Таковы все мужчины!
– Вы будете дома в субботу вечером? – поинтересовался Рой.
– Да.
– Мои матушка и сестры хотят нанести вам визит, – тихо молвил он.
Энни почувствовала, как ее охватывает дрожь. И это отнюдь не был привычный трепет восторга. Она никогда раньше не встречала никого из членов семьи Роя и поняла всю серьезность предстоящего разговора. Надвигалось нечто неотвратимое; почувствовав это, Энни похолодела.
– Счастлива буду познакомиться с ними! – сказала она вслух, а про себя усомнилась, что это и в самом деле будет так. Но… как же иначе? Как она выдержит это новое испытание? До Энни дошли слухи о том, как Гарднеры отнеслись к этому «слепому увлечению» Роя. По крайней мере, в его присутствии ей легче будет пережить этот визит. Уж, конечно, дамы разберут ее, Энни, по косточкам… Но раз они согласились почтить визитом «рыжеволосую пассию» Роя, – значит, они не отвергали возможность того, что Энни может войти в их клан.
– Буду самой собой. Нечего мне из кожи вон лезть, чтобы произвести на них впечатление! – фыркнула Энни.
Впрочем, она тщательно продумывала туалет к предстоящему субботнему «приему» и решала, идет ли ей новомодная, высокая прическа больше, чем ее прежняя, или нет.
Таким образом, прогулка была окончательно испорчена всякими треволнениями. Зато она в итоге остановила свой выбор на коричневом шифоновом платье и приняла решение не зачесывать волосы наверх.
В пятницу ни одна из девушек Пэтти-Плейс не ходила на лекции в Редмонд. Стелла писала доклад для филологического кружка, примостившись на краешке стола; на полу, в живописном беспорядке, валялись исписанные ею листы бумаги.
Она поклялась не писать вообще, если ей не дадут возможность бросать их прямо на пол.
Энни, в своей фланелевой блузке и юбке из саржи, с растрепавшимися во время прогулки волосами, сидела на полу и возилась с кошкой Сарой, соблазняя ее вкусными, кошачьими деликатесами. Джозеф с Расти оба сладко спали, свернувшись калачиком, на ее коленях. Аппетитные запахи переполняли весь дом: это Присцилла колдовала на кухне. Вот она появилась на пороге, в огромном переднике, чтобы с гордостью показать тетушке Джеймсине шоколадный торт, который она приготовила только что. Нос ее был перепачкан мукой.
И в этот ответственный момент зазвонил дверной колокольчик. Все спокойно продолжали заниматься своими делами, кроме Фил, которая вскочила и побежала открывать дверь, полагая, что это мальчик-рассыльный доставил, наконец, шляпку, которую она себе присмотрела утром. На крыльце стояли… миссис Гарднер и ее дочери!
Энни едва смогла подняться на ноги с пола, сбросив с колен двух злобно зашипевших при этом котов и машинально перекладывая остатки угощения для кошки Сары из правой руки в левую. Присцилла, которой надо было пересечь всю гостиную, чтобы вернуться на кухню, совершенно потеряла голову и, запихнув шоколадный торт под подушку на софе возле камина, умчалась наверх. Стелла принялась лихорадочно подбирать свои листы. Только тетя Джеймсина и Фил сохраняли спокойствие. Благодаря им, все вскоре пришли в себя, даже Энни. Присцилла сошла вниз, уже без фартука и белого пятна на носу; Стелла навела на столе порядок, а Фил спасла ситуацию, угостив дам «дежурными комплиментами».
Миссис Гарднер оказалась довольно высокой, стройной и красивой леди; одета она была «с иголочки», а вот в искренности ее чувств, пожалуй, можно было бы усомниться.
Алина Гарднер очень походила на мать в молодые годы, хотя ее и вовсе никак нельзя было назвать сердечной. Ее попытка проявить дружелюбие не увенчалась успехом. Казалось, эта надменная молодая леди снизошла до разговора с ними. Дороти Гарднер показалась ей очень худой и озорной, как мальчишка. Энни знала, что именно ее Рой любил больше, чем Алину; поэтому, она старалась быть с ней как можно приветливее. Внешне Дороти очень походила на Роя, вот только глаза у нее были не мечтательные черные, как у него, а карие и лукавые.
Дороти с Фил удалось здорово разрядить обстановку, хотя всеобщая скованность так и не исчезла до конца. Кроме того, произошло два маленьких инцидента. Расти с Джозефом затеяли «охоту» друг на друга и, заметавшись по комнате, прыгнули к миссис Гарднер на колени – прямо на ее шелковое платье. Та подняла лорнет и воззрилась на двух улепетывающих котов с таким видом, словно вообще видела их впервые. Энни подавила нервный смешок и рассыпалась в извинениях.
– Любите кисок? – спросила миссис Гарднер немного брезгливо.
Энни, несмотря на всю свою привязанность к Расти, была довольно равнодушна к кошкам. Но тон миссис Гарднер ей не понравился. Непроизвольно она вспомнила, что миссис Джон Блиф питала к кошкам особую слабость и держала их столько, сколько ей позволял ее муж.
– Вы не находите, что они такие очаровательные существа? – нарочно спросила она.
– Никогда не питала к ним слабости, – ответила миссис Гарднер, поджимая губы.
– Я их люблю, – живо отозвалась Дороти. – Они такие миляги и, притом, независимы. А вот собаки – слишком добрые и преданные. С ними я неловко себя чувствую. А кошки – прямо как люди…
