– Влад, – сказал он тихо, – Влад, ты ошибаешься. Мой отец тут ни при чем. Мы сами тогда как под обстрелом сидели, ждали своей очереди. Отцовские люди землю рыли, он ментам платил и беспредельщикам, чтоб киллера нашли, но тот как в воду канул…
– Как в воду, – задумчиво повторил Орехов, – надо же, как удачно. Не ври мне, Егор, я все знаю…
– Ни хрена ты не знаешь! – проорал Егор ему в лицо. – Ты баран, Орехов, ты придурок! Кому он нужен был, твой папаша – могильщик, сам подумай? Или кто-то из мертвых восстал и прихлопнул его? Мозги включи, дурак!
И отшатнулся за мгновение до удара, перехватил руку оказавшегося напротив парня, вывернул, дернул на себя и уложил рожей в ракушки. Звон, грохот, на пол полетели осколки, Вика отшатнулась, Юрка вскочил, потом снова сел, опасливо глядя то на Егора, то перекошенного от боли охранника с порезанным осколками лицом. Орехов же будто ничего не замечал, постукивал пальцами по столу, кривил губы и вдруг сказал:
– Убедил. Допустим, что твой папаша в моего не стрелял. Но кто тогда, а, Егор?
– Почем я знаю! – огрызнулся он. – Никто не знает.
– Вот ты и выясни, – улыбнулся Орехов. – Найди мне убийцу моего отца, и я верну тебе все: и «Разборку» твою, и «Астру». И невесту.
Он глянул на застывшую Вику, на Егора и поднялся с места, охрана обступила его с боков.
– Долго же ты ждал, – выдохнул Егор, – аж полгода не спал, все думал, как мне отомстить…
Орехов поднял ладони к потолку, поглядел вверх:
– Больше, Егор, гораздо больше. И не все от меня зависело, но у меня были помощники, и главный – он. – Орехов хлопнул Юрку по плечу, голова того безвольно мотнулась.
– Теперь Юрий управляет всем твоим добром. Если есть вопросы – обращайся.
Вика прикусила губу и искоса глянула на Егора, Орехов следил за ними и улыбался. «Вот кто документы подменил», – пришла запоздалая догадка. Точно, Юрка мог, все документы на «Разборку» и «Астру» он хранил у себя, так что найти в налоговой клерка, заплатить ему и подсунуть подложные бумаги – плевое дело. Но зачем? «Чего тебе не хватало, чего? Денег? Власти?» Юрка поднял голову, Егор перехватил его взгляд и понял, что тот не пьян, Павлов на грани помешательства от страха, аж зубы стучат и губы сводит. Понимал, то тут нечисто, и будто видел поводок, на котором Орехов держал Юрку, но поделать ничего не мог.
– Вику отпусти, – попросил Егор, но Орехов покачал головой.
– Не могу, сам понимаешь.
Он подал девушке руку, взял ее за пальцы, та вышла из-за стола, прошла мимо Егора и направилась к двери. Юрка тащился следом, брел, еле переставляя ноги, и оглянулся несколько раз. И тут Егор точно со стороны увидел: затравленный Влад, отцовские кредиторы, Агата с силиконовой грудью и умоляющий мальчишеский взгляд: помогите мне. Только сейчас так смотрит Юрка, но все же плетется к двери, навстречу охраннику, что уже приоткрыл ее, пропуская Вику вперед. Ничего, дайте срок…
– У тебя две недели. – Орехов деловито застегивал пиджак и поправлял галстук. – Можешь жить где хочешь: у себя или в съемной халупе, мне без разницы. Через две недели или ты отдашь мне убийцу отца, или я заберу у тебя все. А ты мне не нужен. Уходим. – Он махнул охране, направился к двери и бросил на ходу: – А ты поешь по-человечески, устал, поди, за подвигами своими. Я заплачу, не беспокойся.
И ушел, сволочь, ушел под прикрытием своих громил, дверь закрылась и распахнулась вновь. В зал вошел официант, тот же самый шустрый и услужливый парень, подошел к Егору.
– Что будете заказывать? Позволю себе рекомендовать сибас на гриле, он сегодня особенно удался…
Соблазн посадить официанта в аквариум с еще живым сибасом Егор кое-как преодолел, вылетел в полутемное фойе, оттуда на крыльцо «Мидии», но рядом с рестораном уже не было ни Орехова, ни Вики, ни Юрки, ни черной «бэхи», только с улицы заглядывал через решетку ворот бродячий пес и, зажмурившись, нюхал воздух. Заметил Егора и дернул прочь, летел, не оглядываясь, а Егор смотрел ему вслед. И сам был готов бежать, что было сил, бежать, искать, вынюхивать – все, что угодно, лишь бы найти того стрелка. Но пошел, не торопясь, поднял ворот куртки, закрываясь от вечернего холодка, брел нога за ногу, не глядя по сторонам. Мог бы бежать, но толку-то… «Ничего не выйдет», – крутилось в голове всю дорогу к дому, и Егор не гнал эту мысль, напротив – смирился с ней. Не получится, как ни старайся, раз тогда убийцу не нашли, то сейчас и подавно все быльем поросло, никто ничего не вспомнит, а если и знал, то давно забыл. «Это не мой грех, бог свидетель». Кроме отцовских слов, у Егора козырей не было, а слова это всего лишь слова. Понятно, что отцу тогда никакой выгоды от смерти Орехова-старшего не было, но Влад не поверит, он же на голову больной, какой с него спрос…
Егор топал дальше, и не было на душе ни злости, ни отчаяния, а одна лишь усталость и разочарование, как бывает после праздника: ждешь его, ждешь, он раз – и просвистел мимо, а ты даже понять толком ничего не успел. Все как-то стремительно и просто разъяснилось, точно само собой: Вика обманула его, Юрка предал…
От безысходности стало до того тошно, что Егор, оказавшись «дома», первым делом завалился спать, точно спасение искал в забытьи или ответ и не получил ни того, ни другого. Просидел взаперти целый день, шлялся по квартире от окна к окну, глядел то вниз, то на затянутое тучами небо, лежал на диване, глядя в потолок и даже примерно не представлял, с чего начинать. Нужен был совет, подсказка, и в городе оставался человек, который мог ему помочь. К последней надежде, бывшему отцовскому сотруднику по фамилии Филатов, еще нестарому крепкому мужику, Егор приехал с утра пораньше. Постоял на остановке, прошелся туда-сюда, но соглядатаев поблизости не наблюдалось, и Егор направился к третьему от поворота небольшому дому за глухим забором. По просьбе Павлова Егор платил Филатову что-то вроде пенсии или пособия, сумма была небольшая, но деньги Филатов получал регулярно, так что от разговора уйти не мог.
Тот ныне обитал на даче, Егора сразу узнал, провел в дом и спустил с цепи здоровенного черно-рыжего кобеля овчарки, что первым делом разлегся у крыльца и прикинулся спящим. Однако острые уши псины чуть подрагивали, нос изредка морщился, и Егор чувствовал себя малость неуютно – отлично обученный зверь следил за ним и не простил бы малейшего резкого движения.
– Так спокойнее, – сказал Филатов, заметив, как Егор наблюдает за псом, – пусть полежит, он нам не помешает. Чем обязан? Слышал, проблемы у тебя. Может, помощь нужна?
– Да так, – уклончиво ответил Егор, – ерунда, разберусь. Мне вот что узнать надо – помните, в Орехова кто-то стрелял? Мне надо знать все, что вам известно, все, вплоть до слухов и сплетен на этот счет.
Филатов больше вопросов не задавал, зачем-то прикрыл дверь на веранду, точно пес мог их подслушать. Кобель вскинулся, повел остромордой башкой туда-сюда и не нашел ничего лучшего, чем взобраться на крыльцо и подпереть всей тушей дверь. Филатов прошелся по светлой небольшой комнате, поправил занавеску и вернулся на свой стул. Егору сначала показалось, что Филатов так старается уйти от ответа, но нет – тот лишь старался отработать свою пенсию.
