Тень сказанного медленно растекается по Обетованному, и яркое бездонное небо словно заволакивают тучи.
Настоящие грозовые тучи, каких здесь не бывает. Молодые Боги допускали тут лишь лёгкие облачка, что приносили лёгкий дождик: полить цветы, напоить сады и леса, зажечь над холмами радугу.
Солнце потускнело. Голубизна небес словно выцвела, и Познавший Тьму невольно схватился за рукоять меча.
Хотя на самом деле ему хотелось залить сейчас пламенем все окрестности Обетованного. Проклятье, даже Ракот, стоя на парапетах своей Цитадели в ожидании последнего штурма ямертовых ратей, был свободнее, чем он, Хедин!
Похоже, незваные гости пожаловали даже раньше, чем он ожидал.
Глава 2
Сильвия Нагваль возвращалась домой.
Да, именно так. Она возвращалась домой, в Долину Магов. Не в Мельин, обезображенный войной, где её ждали лишь холодные развалины башни Красного Арка. В Долину Магов, чтобы до конца разобраться в себе, а заодно – и с мессиром Архимагом Игнациусом.
Конечно, конечно, мессиру изрядно досталось на Утонувшем Крабе. Иной, плохо его знающий, уверил бы себя, что он там и сгинул. Иной – но не Сильвия.
Маги такой силы могут быть все изрублены, исколоты, окровавлены; могут рухнуть в бездну, исчезнуть в огне; а потом неведомым образом возвращаются, причём в самые неподходящие моменты для тех, кто делит их наследие.
Сгинул мессир – хорошо. Но лучше всего думать, что он просто необъяснимо куда-то исчез. И в любое время может возникнуть снова.
И она разберётся, о, она разберётся! Теперь, после всего увиденного в изнанке Упорядоченного, у границ владений Соборного Духа, – она разберётся так, что мало не покажется никому.
Её полнила сила. И не просто сила, которую потратишь – и ничего не останется. Нет, увиденное и навсегда затвержённое, заклятия, возможности, потенциал – вот что было важно.
Небывалое бывает. Невозможное возможно. Надо было просто протянуть руку, не испугаться… И, хотя теперь её кровь узнала, что такое пронзающий Хаос, Сильвия вышла из своего странствия много, много сильнее.
Её жгло, ей не терпелось попробовать новое. Сплести иные чары, свои собственные, опираясь на прочувствованное и усвоенное.
И тогда, и тогда…
Без фламберга. Без золотой пайцзы отца. Без крупинок Кристалла Магии. Безо всяких артефактов. Она сама, и только она сама, заставит трепетать не только всё Сущее, но и его окрестности.
Несколько смущал, конечно, неведомый гость, объявивший себя слугой Спасителя. Сильвия очень не любила подобные совпадения и сейчас невольно запутывала следы, петляла, делая скидки, словно заяц. Это удлиняло дорогу, однако о потерянном времени она не жалела ничуть.
Особенно после того, как сработало первое из её собственных «новых» заклинаний, послушно открывшее портал прямо сквозь Межреальность. Сильвия даже в ладоши захлопала – пусть портал вёл недалеко, но вёл туда, куда требовалось, а не в неизвестность. И захлопнулась калиточка тоже, как нужно, – молниеносно и безо всякого следа. Если кто за ней и тащился – им придётся попотеть.
Конечно, может, следят и за ней самой, такого исключить тоже нельзя. Но с этим уже ничего не поделаешь, пока она не доберётся до этих подсматривающих.
Сильвия догадывалась, что за замятня поднимается сейчас во всём Упорядоченном. Догадывалась, что за силы сходятся сейчас в смертельной схватке. Что ж, пришла пора доказать, что дед учил её не напрасно и что она – достойная дочь своего отца.
Конечно, думать так было легко, замечательно и приятно. Очень приятно. Во всяком случае, это помогало не замечать обычных трудностей дороги. Летела, как на крыльях, – так, наверное, можно было бы сказать.
Правда, чем дальше, тем сильнее и навязчивее стали ночные кошмары. Сильвия вновь и вновь возвращалась на дорогу мёртвых богов, возвращалась с пугающей реалистичностью, так что сновидения становились ярче и вещественнее окружавшей её Межреальности. Вновь рушились исполинские колоннады, пламя вырывалось из-под куполов помпезных храмов. Гарь покрывала белый мрамор стен, крошились алтари, умирали адепты, напрасно воздевавшие руки или резавшие последних жертв, когда уже начинала разламываться крыша.
И Хаос. Хаос струился незримо, неощутимо сквозь трещины в гранитных фундаментах, просачивался сквозь мельчайшие поры в тайные отнорки и убежища, проникал в заклинательные покои, скапливался в крови жрецов, адептов, магов, даже полубогов.
Впрочем, им это не помогало. Раз за разом Сильвия видела одно и то же, с небольшими вариациями – скопившийся в теле Хаос, его мельчайшие частицы. Когда их становилось слишком много, они обращали тело в уголья.
Рушились миры Древних Богов, погибали их державы, во множестве становились добычей смерти аколиты или просто поклоняющиеся.
Хаос свободно вливался в миры, подчинял их себе, но – присутствие его становилось слишком сильно, слишком заметно, и плоть Упорядоченного не выдерживала. Очищалась пламенем, отторгала заражённое. Несущие частицы Хаоса в собственной крови, его человекоорудия не могли существовать долго, к тому же одержавшие к тому времени верх и утвердившиеся Молодые Боги не стали смотреть на подобное сквозь пальцы. Они наступали. О, как они наступали! Видения Сильвии, необычайно яркие, подробные и последовательные, являли ей всё во множестве деталей. Сильвия видела блистающие рати, множество служивших Ямерту созданий: и людей, и эльфов, и духов, и гигантов, и ещё неисчислимые сонмы иных, смертных, бессмертных, долгоживущих, похожих на людей и совсем не похожих.
Слуги Хаоса, вольные и невольные, не выдержали. Да они и не могли выдержать. Слишком мало Хаоса в них – они слабы и беспомощны. Слишком много – сгорала сама их плоть.
И владыки необозримых и невероятных океанов Неведомого там, за границами Упорядоченного, отступились.
Они не могли выдержать открытой войны здесь, за воздвигнутыми Творцом барьерами.
Они отступили.
Но дорога мёртвых богов осталась.
Сильвия видела страшные сны и просыпалась с криком в холодном поту. Вскакивала, задыхаясь, не понимая, где она и кто она. Тьма жадно глядела на неё множеством бесплотных глаз, где-то в глубине её медленно угасали багровые огни, оставляя лишь тени на внутренней поверхности сомкнутых век.
Потом её отпускало. Она пыталась посмеяться над собственными видениями, мол, раскисла, словно монашка, впервые увидавшая голого садовника. Она растягивала непослушные губы в настойчивой улыбке, хихикала, вновь и вновь уверяя себя, мол, всё это чепуха и ерунда – но получалось плохо.
Хаос настойчиво стучался в её мысли, он мог теперь говорить с ней, мог показывать нужное ему. Он обретал власть над ней, власть направлять, власть соблазнять, сбивать с толку, замещая её собственные цели и желания собственными.
В этом не было сомнений, угрюмо признавалась она себе, уже приближаясь к Долине.
