– Не хочу, – сказала я. – Думаю остаться здесь и снова заняться альбомом с камелиями. У меня такое чувство, что мы чего-то не заметили в саду. Какой-то ключ к разгадке.
– Ладно, – согласился он. – Я вернусь завтра, тогда и поговорим. Чем больше мы узнаем, тем лучше для моего романа.
Он закинул сумку на плечо, и я вспомнила, что внутри лежит папка с надписью «Аманда». Я так и не спросила его о ней.
– Я буду по тебе скучать, – сказал Рекс, целуя меня в щеку.
– Желаю вас с Кевином хорошенько развлечься.
Рекс с любопытством посмотрел на меня:
– Ты так и не поняла?
– Не поняла чего?
– Лучше всего я развлекаюсь с тобой.
Я благодарно улыбнулась Рексу, чья любовь ко мне была такой искренней. Но останется ли она такой же, если он узнает правду о моем прошлом?
– Вот и мое такси, – сказал он, услышав, как шины зашуршали по гравию.
– Береги себя, – сказала я, поцеловав его на прощание.
– Если возьмешь машину, не забывай о левостороннем движении.
Я шутливо закатила глаза.
– Позвоню тебе из гостиницы, – сказал он.
Я посмотрела, как машина удаляется в направлении города, а потом заперла дверь, тут же пожалев о своем решении остаться. На стене таинственно тикали старинные часы. Я сжала кулаки, решив не обращать внимания на свой страх. Я не дам Шону свести меня с ума. Все будет хорошо. Даже если полиция его не разыскала, они регулярно патрулируют местность, и у меня есть номер телефона полицейского участка на горячей кнопке.
Поднявшись наверх, я вытащила письмо от Николаса Ливингстона и набрала его номер.
– Алло, – сказала я. – Это Эддисон Синклер. Родители моего мужа недавно приобрели ваше поместье. Они сейчас путешествуют по Азии, и, увидев пришедшее письмо, я позволила себе распечатать его за них.
– Да, конечно, – ответил он. – Здравствуйте, Эддисон. – Он прокашлялся. – Я бы хотел кое-что обсудить с вами лично, если можно. Завтра вы ничем не заняты?
– Не занята, – сказала я. – Я буду здесь.
– Хорошо. Я мог бы сесть на девятичасовой поезд и приехать в обед.
– Это было бы прекрасно. Мистер Ливингстон, только… Ну, я подумала, учитывая обстоятельства покупки, что ваше семейство, м-м-м, что вы не хотите снова приезжать в поместье.
– Это верно, – быстро ответил он. – Особенно после… Знаете, лучше мы обсудим это завтра, мисс Синклер.
Вечером, вскоре после того как я легла спать, послышался стук в дверь.
– Мисс Синклер, вы не спите?
Просунув руки в рукава халата, что висел на спинке стула, я затянула пояс. За дверью, чуть дыша, стояла миссис Клейн.
– Простите, что беспокою, мэм, но миссис Диллоуэй… Она упала в обморок. И ударилась головой об стол. Я уже вызвала «Скорую».
Я поспешила вниз, на кухню. Миссис Диллоуэй сидела на полу, прислонясь к шкафу, и ее глаза казались какими-то отстраненными. Я опустилась на колени рядом с ней.
– Что с вами?
Она пробормотала что-то нечленораздельное. Я сжала ей руку и обернулась к миссис Клейн:
– Скоро прибудет «Скорая»?
Она посмотрела в окно. В ночи вспыхнули фары.
– Кажется, уже подъезжает.
Миссис Клейн бросилась к двери и провела санитаров на кухню. Когда миссис Диллоуэй укладывали на носилки, она повернулась ко мне:
– Пожалуйста… письмо…
Я сжала ее руку:
– Берегите силы.
– Похоже, у нее инсульт, – сказал один из санитаров. – Один из признаков – потеря речи.
– Я поеду с вами в больницу, – сказала я.
– Уже поздно, – заметила миссис Клейн. – Останьтесь. Отдыхайте. Я проработала с миссис Диллоуэй двадцать лет. Я поеду. Если у нее потеря памяти или что-то такое, то ей лучше видеть знакомое лицо.
Я согласилась.
– Но обязательно позвоните, когда что-то прояснится.
Когда они уехали, я зашторила окна на первом этаже. Было страшновато остаться одной в этом доме. Он был огромен, а я одна-одинешенька. А может быть, здесь, со мной, были сотни душ. Тех, кто давно умер. Души, которые наблюдают и чего-то ждут. Я поежилась, поднимаясь в спальню. Здесь спал лорд Ливингстон. С Анной. И другими женщинами?
Внезапно похолодало, и, подойдя к шкафу, чтобы взять еще одно одеяло, я вдруг заметила на шкафу задвинутую в угол деревянную шкатулку. Потянувшись к ней, я обрушила себе на голову стопку одеял, но потом взяла шкатулку с собой в постель и медленно подняла крышку. Внутри лежал измятый листок бумаги, сложенный в квадратик. Еще не развернув его, я поняла, что это. Страница из альбома леди Анны. Страница с миддлберийской розовой. Засушенный цветок исчез, но записи остались. Ее вырвал лорд Ливингстон. Зачем? И почему сохранил?
Я подошла к окну и выглянула в покрытый темной мглой сад. Миддлберийская розовая там, я знала это. И – мои глаза в ужасе расширились – там был кто-то еще. Среди деревьев мерцал фонарь, двигаясь от ряда к ряду. Я задвинула штору и бросилась к своему мобильнику у кровати.
– Алло, это Эддисон Синклер из Ливингстон-Мэнора, – сказала я диспетчеру. – Кажется, кто-то забрался в сад. Вы бы не могли прислать полисмена?
Глава 23. Флора
18 сентября 1940 года
Лето незаметно прошло, но от Десмонда по-прежнему не было ни слова. Лорд Ливингстон бо́льшую часть времени проводил в своей лондонской квартире. Он говорил мистеру Бердсли, что его задерживают дела, но я боялась, что его задерживает что-то другое, посерьезнее.
Как-то во вторник, дождливым утром, он позвонил из Лондона, и я подслушала, как мистер Бердсли разговаривает с ним в гостиной.
– Ваша светлость, – говорил он, – так рад слышать ваш голос… Да, да, с детьми все хорошо… Да, с мисс Льюис тоже… Что? Так печально слышать это… Что-нибудь можно сделать?.. Да, хорошо, конечно. Ах, вот как?.. Лорд Десмонд, сэр? Вы хотите сказать… Нет, об этом я и не догадывался, милорд. И никто из нас… Да, да, разумеется.
– Простите, сэр, – сказала я, останавливаясь в дверях, когда мистер Бердсли повесил трубку.
– Да, – ответил он, разглаживая на себе пиджак, – это был лорд Ливингстон. Он звонил из Лондона узнать, как дети. Его светлость планирует остаться в столице еще на две недели, а потом до конца осени пробудет дома.
– Хорошо, – сказала я, – а то дети сильно по нему скучают.
Дворецкий молча смотрел на меня.
Я поколебалась, прежде чем спросить его:
– Можно задать вам вопрос?
– Да, что такое, мисс Льюис?
