– Вы полюбите это место, как полюбила его я, – доверительно произнесла домоправительница.
Я посмотрела на портрет сурового мужчины с собакой у ног и подумала о папе с его простой улыбкой и розовыми щеками.
– А мистер Ливингстон, хм, то есть лорд Ливингстон, какой он?
Миссис Диллоуэй с нежностью посмотрела на портрет.
– Он сложный человек. Он…
Передняя дверь распахнулась, и в фойе ворвался большой желтый лабрадор. Его светлую шерсть покрывал толстый слой грязи. Пес завилял хвостом и положил к моим ногам резиновый мячик. Через мгновение робко появились Эббот и Николас в заляпанных грязью штанах.
– Мистер Эббот! Мистер Николас! – возмущенно воскликнула миссис Диллоуэй. – Где вы были?
– Мы просто вывели Ферриса на прогулку в розовый сад, мэм, – ответил старший из братьев.
– Мальчики, ваш отец запретил это, – продолжала домоправительница. – Почему вы не слушаетесь?
– Это все Феррис, – сказал Николас. – Он убежал. И нам пришлось преследовать его.
Миссис Диллоуэй сняла с рубашки Эббота розовый лепесток, приставший туда вместе с грязью. Для розы он казался слишком большим.
– Вижу, вы были со мной не вполне искренни, – проговорила она, рассматривая лепесток. – Вы снова были у камелий?
У камелий.
Мальчик виновато кивнул.
– Мистер Эббот, вам двенадцать лет. Вы лучше меня это знаете. Живо наверх и принять ванну. И вы тоже, мистер Николас. Времени как раз хватит, чтобы помыться и до ужина убрать в фойе. Вам очень повезло, что у мисс Льюис и у меня такое доброе сердце и мы не сообщим об этом вашему отцу. А теперь поторопитесь!
Мальчики взлетели по лестнице наверх, и миссис Диллоуэй вздохнула.
– Нужно заставить мистера Хэмфри мыть Ферриса. Если он так хочет держать собаку, то должен ухаживать за ней. Я говорила лорду Ливингстону, что эта затея с собакой к добру не приведет, но мистер Хэмфри уговорил его. – Она снова вздохнула. – Ступайте к детям. Проследите, чтобы помыли за ушами и чтобы их одежду выгладили к ужину. Я представлю вас лорду Ливингстону в шесть часов в столовой. Прислуга не ест вместе с членами семьи, но для няни делают исключение.
– Да, мэм, – ответила я, поднимаясь по лестнице.
На площадке было прислонено к перилам что-то большое, накрытое белой простыней. Я приподняла угол и увидела портрет женщины, сжимающей в руке розовый цветок. Ее печальные глаза буквально впились в мои, и меня поразило, как художник сумел передать выражение ее лица: женщина словно кричала: «Пожалуйста, спасите!» Содрогнувшись, я поскорее накинула простыню обратно на холст, пока никто не увидел.
Глава 9. Эддисон
– Сегодня ночью в городском парке концерт, – сказал Рекс вечером. – Не хочешь пойти?
– Ты меня приглашаешь? – улыбнулась я.
– Приглашаю, – ответил он с широкой улыбкой.
Мы поехали в город на старом «Роллс-Ройсе», оставили его на улице и вошли в парк. Перед маленькой сценой были расставлены столы, где за пинтами пива улыбались, болтали и перешептывались молодые и пожилые пары.
– Выбери столик сама, – сказал Рекс, легонько целуя меня в щеку. – А я пойду притащу пива.
Я выбрала столик ближе к правому краю и села. Дожидаясь Рекса, я заметила за соседним столиком пару постарше. Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза, словно говоря на каком-то своем языке.
– Это тебе, – сказал Рекс, ставя передо мной пинту янтарного эля.
Пена грозила вылиться через край, и я отхлебнула. Рекс сделал глоток и откинулся на спинку стула.
– Вот о чем я подумал. В романе злодеем окажется скрытная экономка…
– Вроде миссис Диллоуэй?
Он кивнул.
– Или темная лошадка вроде вон того парня. – Рекс указал на пожилого человека в темном костюме, сидевшего в дальнем конце парка. У его ног сидел шоколадного окраса лабрадор.
– Нет, только не надо парня с собакой, – сказала я. – Собака свидетельствует о доброте человека.
– Нет, это специально, чтобы сбить читателя с толку, – пояснил Рекс. – Таким образом персонаж покажется добрым.
– Что ж, в этом что-то есть, – согласилась я, отпив еще немного. – Значит, ты думаешь ввести в роман новый персонаж?
– Возможно, – таинственно проговорил мой муж. – Но у меня есть идея.
– Какая?
Он наклонился ближе.
– А что, если переписать начало и начать с таинственного убийства в старом поместье вроде того, где мы поселились? С тайны, хранимой несколькими поколениями?
– Мне кажется, это блестящая идея.
Рекс оперся подбородком на ладонь и улыбнулся. Я обожала, когда он на меня так смотрит, словно положение земной орбиты зависит от моего одобрения.
– Ты мне поможешь?
– Милый, это ты у нас мастер слова.
– Но ты так хорошо придумываешь сюжеты. Помнишь, как ты помогла мне с кульминацией, где главный герой уезжает из Нью-Йорка…
– И понимает, что оставил там любовь всей своей жизни?
Рекс кивнул:
– Без этой сцены книга была бы совсем не та.
Я пожала плечами:
– Я просто знала, что они были созданы друг для друга. Читатель бы возненавидел тебя, если бы ты их разлучил.
– Вот именно. Ты поняла это. А я нет.
– Что ж, – скромно проговорила я, – похоже, все те годы, когда я читала про Нэнси Дрю
[5]
, не прошли даром, или же сыграла роль моя любовь к романтическим комедиям.
– У тебя шестое чувство на такие вещи. И, думаю, с твоей помощью этот роман может стать бестселлером.
Я сжала его руку.
– Тогда я твоя.
На сцену вышли музыканты, и я наблюдала, как один из них возится с ремнем своей гитары.
– Хочешь еще пива? – спросил Рекс.
– Конечно.
– Сейчас вернусь, – сказал он, вскакивая со стула.
Я проследила за ним взглядом, он скрылся в толпе у пивной палатки.
Солнце село, и свечи на столиках отбрасывали теплый оранжевый свет. Старые липы в отдалении выглядели сказочно. Проведя глазами по изгибу их ветвей, я вдруг заметила темную фигуру, скользнувшую за ствол дерева. В животе у меня что-то екнуло. Нет, это не может быть он… Или может? Я отчаянно рассматривала толпу, пока не увидела Рекса с пивом в обеих руках и улыбкой, от которой все мои страхи тут же улетучились.
