– Хочешь, забери ружье и сам стреляй, а я буду комментировать!
– Да ладно, ладно, не кипятись! – не стал обострять ситуацию Петрович. – Пошли дальше, их должно быть много.
Они стали перебираться через завал.
– Странно… Это не сгнившие деревья упали, – вдруг сказал Петрович. – Глянь, вокруг стволы стоят наполовину поломанные, новые ветки пустили… Кто их мог так обломать?
– Может, молния?
– Молния одно дерево сломить может, а тут вон сколько наваляло…
Егор поскользнулся и с помощью шеста едва удержал равновесие.
– Черт, я чуть ногу не сломал!
Петрович сосредоточенно молчал: стволы были покрыты изморозью, и приходилось смотреть, куда ступаешь. С трудом перебравшись через завал, они остановились, переводя дух.
– Смотри, Петрович, что это?! – вдруг воскликнул Егор.
Впереди, среди деревьев, блестело что-то явно чужеродное для таежной природы.
– Пойдем, глянем…
Они прошли метров сорок и остановились как вкопанные.
– Ни фига себе!
Среди деревьев, разорванный пополам, как бумажный, лежал фюзеляж самолёта. Крылья оторваны, передняя часть сплющена, тонкий слой зелено-бурого мха пятнами покрывает светлый металл. Блеск вертикального оперения и увидели геологи.
– Давно лежит, – сказал Петрович таким тоном, будто они нашли пустой кошелек.
Подойдя ближе, они заглянули в разлом фюзеляжа…
Внутри царил хаос. Вперемешку валялись вырванные чудовищной силой кресла, полусгнившие квадраты некогда полированных панелей, разорванная диванная подушка, из которой торчали пружины, разломанный шкаф…
Но это было еще не все…
– Черт! – Егор отпрянул.
Кроме всего прочего, салон был забит человеческими костями: позвонками, тазовыми суставами, сплетенными в узел грудными клетками, черепами… Кое-где кости уже обросли мхом, а какую-то их часть определенно растащили лесные звери и птицы. На некоторых останках имелись выцветшие остатки одежды.
У самого среза фюзеляжа скелет был присыпан перегнившей листвой и хвоей, лёгшей рыжим слоем на изломанные кости. Из-под этой даже на вид липкой массы торчало что-то чёрное. Петрович раскопал перегной шестом. Оказалось – это угол чемоданчика, пристёгнутого наручниками к кости. Точнее – когда-то он был пристёгнут к запястью, от которого теперь осталась лишь кость. Петрович наклонился, взял рукой кейс и потянул… Кость выпала из наручника… Егор отвернулся – его стошнило.
– Какие мы нежные?! – брезгливо произнёс Петрович.
И Егор понял, что брезгливость относится к нему, а не к страшной находке. Потом Петрович пошарил шестом среди костей и, поддев, вытащил кожаный офицерский ремень советских времён.
– Военные, – заключил он и сбросил с шеста ремень обратно.
Еще поворошил шестом, затем, уже рукой, вынул из рыжей липкой массы небольшой прямоугольник, потер его об штаны и показал постепенно приходящему в себя Егору две звезды.
– Подполковник! Видно, важные птицы здесь летели… А превратились в растащенные зверьем скелеты… Вот только чемоданчик сохранился… Интересно, что там внутри?
Петрович протер замки, внимательно рассмотрел их.
– Шифры! Если бы обычные замки, можно было поискать ключ. Ну-ка, дай нож!
– Зачем?
– Зачем, зачем! Поддену крышку и открою! Замочки-то здесь хлипкие…
– Его нельзя открывать…
– Почему? Это же не простой багаж! Не зря же его к руке пристегнули… Может, там бриллианты. Или другие ценности…
– Ты что, Петрович, никогда такие кейсы в кино не видел? Нет там никаких ценностей! Это, похоже, для секретных документов.
– Так откроем и посмотрим!
– Только я отойду в сторону. Там внутри может быть мина, чтоб врагу не достались секреты. Начнешь взламывать, а тебя на куски разорвет!
– А может и не быть…
– Тогда тебя посадят. За шпионаж.
– Почему за шпионаж? Какой я шпион?
– Если там важные документы, то обязательно посадят. Найдут за что!
Петрович аккуратно поставил чемоданчик на землю и сплюнул.
– И что теперь нам с ним делать?
– Властям сдать надо, – не задумываясь, ответил Егор. – Что еще?
– Властям? Где тут власть искать… Разве что медведя… Ладно, докладай начальнику, пусть он думает…
Только теперь Егор вспомнил о болтающейся в нагрудном кармане рации и о том, что он не проверял – есть ли связь с базой. Впрочем, сейчас это уже не имело значения.
* * *
Ближайшая власть оказалась в селе Дальнем, в двадцати километрах за Листвянкой. Олицетворял ее участковый уполномоченный капитан полиции Мурашов. Опорный пункт полиции располагался прямо в жилом доме капитана, только с другой стороны, и представлял из себя небольшую комнату со столом, покрытым допотопной зеленой скатертью, трех старых стульев – для хозяина кабинета и двух посетителей, тумбочки, на которой стоял сейф, канцелярского шкафа с какими-то пыльными папками. Над сейфом висел черный прямоугольник радиоточки. Так выглядели сельские присутственные места тридцать лет назад. На окне имелась решетка, а в углу прикрепленное к бревенчатой стене железное кольцо.
– Если кто-то буянит, я его наручником пристегиваю, пока не остынет, – перехватив взгляд сидящего напротив Дремова, пояснил Мурашов. – У меня ведь участок сто на сто километров, семь населенных пунктов, десятки заимок, охотничьих избушек… И бузотеров хватает!
Это был плотный краснолицый мужчина лет пятидесяти, в форме старого образца, с уверенными повадками хозяина тайги. Но сейчас уверенности поубавилось, и он старался не дотрагиваться до черного чемоданчика, поставленного Дремовым на стол рядом с массивным телефонным аппаратом, выпущенным в начале шестидесятых. Больше того – избегал даже смотреть на него. И приготовленная для документирования показаний бумага оставалась нетронутой.
– Надо же… Неужели Зенитчик действительно сшиб самолет? А все думали – пьяная болтовня… И я так думал, – задумчиво говорил он. – А оно вон как оказалось – выходит, все правильно рассказывал…
– Да при чем здесь Зенитчик? – нетерпеливо перебил Дремов. – Я прервал важную экспедицию, сообщил вам об авиакатастрофе, принес эту штуку, привел свидетелей… – Он показал на сидящего рядом Петровича и стоящего чуть в стороне Егора. – А вы, вместо того, чтобы принимать меры, рассказываете про пьяного бандита, который нас чуть не зарезал!
– Вот как? – оживился Мурашов, привычно придвигая к себе лист бумаги и беря ручку. – Расскажите об этом подробно!
– Послушайте, капитан, я не для того ехал сюда полдня, чтобы заявлять на этого идиота, – по-прежнему негромко и вежливо сказал Дремов, но в голосе его появились металлические нотки человека, привыкшего руководить другими людьми. – Я довел до вас информацию о деле государственной важности, извольте принимать соответствующие меры, а не заниматься ерундой! Мне надо объяснять своему начальству в Москве причину схода с маршрута! Что я скажу? Что поехал заявлять на вашего Зенитчика?
