— Только один?
— Зачем два? — в свою очередь удивился Пол.
— И вам хватает этих вещей? Я думала, иностранцы таскают за собой весь гардероб.
— Я могу купить здесь. Я слышал, в вашем городе есть английский магазин. Я люблю путешествовать налегке.
— Вы — состоятельный человек, мистер Бартон? — спросила я и только потом спохватилась, что это, наверное, бестактный вопрос.
У него напряженно растянулись губы, и я решила, что ответа не будет. Но Пол произнес, проверяя замки чемодана, хотя уже сделал это минуту назад:
— Когда я был молодым, я заработал много денег. А потом долго… не хотел их. Теперь могу пользоваться.
— Ладно, больше ни о чем не спрашиваю, — заверила я. — Давайте мне чемодан, вам самому бы дойти. Когда поправитесь, отработаете.
— Тяжелый, — предупредил он.
— Вас же я дотащила! А вы тоже не из легких.
— Надо позвать портье. Это его работа.
— Но ему придется платить, — возразила я. — А я донесу бесплатно. Где же ваш английский прагматизм?
— У меня есть деньги, — гордо заявил он.
— Ну и прекрасно! Купим на ужин бутылку вина.
— О! — обрадовался Пол. — В чемодане есть виски.
— А вы все-таки прагматик! И здесь сэкономили.
Пол обиделся:
— Я сам купил.
— Я шучу, мистер Бартон! Это такая шутка.
— У меня есть чувство юмора, — заявил он с еще большим достоинством и в подтверждение улыбнулся.
— Конечно. Английское.
По его лбу разбежались галочки — он не понял, в чем подвох.
— Пойдемте, Юра заждался. Он все-таки не таксист.
Даже упоминание о моем соседе заставляло Бартона морщиться. И все же, выйдя из номера, Пол спросил:
— А кто он… вам?
— Один из моих работодателей, — ответила я не совсем всерьез. — Я выгуливаю его собаку.
— Зачем собака, если нет времени гулять?
— Чтобы дом охраняла. Вы, может, не знаете, что у нас разгул преступности?
Он радостно заверил:
— Знаю! У меня была еще маленькая сумка. Ее… как это? Стащили. В Москве.
— И вы не улетели назад?
— О, я знал, что в России все воруют, — невозмутимо сказал он. — Это весь мир знает.
— Что-что, а это о нас знает весь мир…
— В Италии тоже все воруют, — утешил Пол и взмолился: — Не так быстро, Тамара! Вы так бежите с моим чемоданом…
Я на ходу призналась:
— Меня время поджимает. В шесть часов ко мне приведут ребенка. Девочку. Я с ней нянчусь, когда родители ужинают в ресторане. Я раньше и не подозревала, что некоторые люди ходят в ресторан так часто.
Пол разочарованно пробормотал:
— Я думал, мы будем пить виски….
— Будем! Мы будем пьянствовать с вами всю ночь.
Он сразу воспрял духом, и голос его прозвучал так вкрадчиво, словно я пообещала невесть что:
— О, всю ночь…
— Мистер Бартон, вы правильно поняли слово "пьянствовать"?
— Пить виски? — уточнил он.
— Ну да, слава Богу.
— Богу не нравится, когда пьют виски. Я — католик, — вдруг застенчиво признался Пол.
Это почему-то ужаснуло меня, будто он сообщил о неизлечимой болезни.
— Что же вы предлагаете мне пить в одиночку?! Пол протяжно вздохнул:
— Я очень грешный католик.
"И то хорошо", — у меня слегка отлегло от сердца. Праведников я всегда побаивалась, как кошки пугаются призраков: они видят их, но все равно существуют в разных мирах.
При виде нас Юра с трудом перекрыл поток ругательств, который уже залил всю площадь перед гостиницей. Выхватив у меня чемодан, он сунул его в багажник и так хлопнул крышкой, что машина слегка просела. Пол наблюдал за ним с таким видом, словно Бояринов был его личным шофером, который слегка отбился от рук. Но в машину он не сел до тех пор, пока Юра не процедил сквозь зубы:
— Прошу!
Пол опять устроился сзади и без церемоний положил ногу на сиденье. Когда он проделал это в первый раз, Юра нервно оглянулся, но светлые туфли оказались безукоризненны.
Высадив нас у подъезда, Юра схватил чемодан и бросился вверх по лестнице, крикнув через плечо:
— Я оставлю его у двери! Опаздываю!
— Спасибо! — закричала я вслед. — Я зайду за Сарой, не волнуйся!
Пол удивился:
— Сара? Это не русское имя.
— Сара — это собака.
— О! Разве так называют собак?
— Как видите….
Чемодан действительно дожидался на пороге. Полу вдруг вздумалось проявлять на финише волю, и он собственноручно втащил его в квартиру. Этот короткий отрезок пути лишил его последних сил, и Пол опять рухнул на тот диван, где мы делали перевязку. Мне до ломоты в костях хотелось распаковать его чемодан, ведь это даже интереснее, чем читать украдкой личный дневник. По крайней мере, дает большой простор воображению. Когда Слава впервые вернулся из Парижа, я угадала в нем перемену, едва раскрыв чемодан. Там оказался целый ворох нового французского белья. Мужского. И крошечный флакончик недорогих духов для меня.
Пол вдруг рассмеялся, спугнув мои мысли. Вернее будет сказать, что он не смеялся, а посмеивался, издавая негромкие дробные звуки. Я спросила, что его так развеселило, и он удивленно ответил:
— Откуда я здесь? Как сон. Тот лес, люди с…
— С пилами, — подсказала я.
— Да, спасибо. С пилами. Больница… И вот я здесь. Как это все получилось?
— Лучше сказать — произошло, — мне нравилось его поправлять.
— Как? — допытывался он.
— Вы же католик, мистер Бартон. — Вы знаете, у кого искать ответ.
Пол сразу посерьезнел:
— О! Нельзя шутить с Богом.
— А я и не шучу.
— Нет?
— Нет. Наверное, вы жутко проголодались?
Он только виновато улыбнулся и пожал плечами.
— Это что, считается в Англии неприличным — признаться, что ты хочешь есть?
— Нет. Но… столько хлопот.
— Мистер Бартон, — сказала я с упреком, — я ведь уже говорила вам, что не отношусь к феминисткам. Я с радостью приготовлю вам ужин. Я всегда сама это делала. Только сначала…
Я сбегала на кухню и принесла банку со свежей малиной, которую собрала накануне, еще не подозревая, что мой бор уже готовятся пустить под пилы. Увидев ягоду, Пол обрадованно заерзал, как нетерпеливый ребенок, но я строго сказала:
