Книга Свободные от детей, страница 46. Автор книги Юлия Лавряшина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Свободные от детей»

Cтраница 46

Лерина рука сзади осторожно, чтобы не испугать, сжимает мой локоть, призывая не нервничать. Но я не чувствую себя виноватой, с чего бы мне нервничать? Я отвечаю Власу вопросом, заранее понимая, что он выведет его из себя еще больше:

— А почему я должна была сообщить об этом именно тебе?

И добавляю наше кодовое слово, которое должно добить его:

— Сударь…

Власа и впрямь прошивает насквозь, будто мое легкое грассирование впивается в его тело разрывной пулей.

— Ты… ты… — выдавливает он, и мне уже кажется, что сейчас на мою голову выльется поток брани, но Малыгин проявляет свои лучшие качества и только спрашивает с несколько преувеличенной тоской в голосе: — Как ты могла так поступить со мной?

— Переигрываешь, — замечаю я. — Пережимаешь с надрывом. Все не так трагично! Все ведь остались при своих. Все довольны, всем спасибо!

Его опять начинает корежить:

— Перестань паясничать! Как ты могла без меня решить: рожать этого ребенка или нет?! Я что, здесь вообще ни при чем?

— Именно! Наконец-то догнал… Ты здесь вообще ни при чем. Это не твой ребенок. Теперь еще яснее?

— Как это не мой ребенок? — удивляется Влас.

Такая святая простота! Такое неподдельное изумление… Как будто мы прожили с ним в браке тридцать лет и три года, и он никак не ожидал от меня такого вероломства. Как Сталин от Гитлера.

Лера не вмешивается, но не выпускает мою руку, взволнованно дышит сзади над ухом, я даже чувствую, как движется ее грудь. Хорошо, что она рядом, все-таки беременность делает меня более уязвимой, чем обычно. Я даже убежать от Малыгина не смогу, если доведу его до бешенства… А этого мне жуть как хочется! Трясти перед его мокреющим лицом своим животом, пока у него пена на губах не появится. Хорошо было играться с актрисками у меня на глазах? Теперь пора платить, сударь!

— Слушай, Малыгин, — говорю я притворно-миролюбиво, — мне волноваться нельзя, так что ехал бы ты отсюда. Я не думаю, что у нас получится разговор по душам.

Не слушая меня, Влас мрачно спрашивает:

— Кто он?

— Тебе-то я с какой стати должна сообщать его имя?

— Он знает?

— Свое имя? Уверена, что знает. Повода для амнезии у него вроде не было.

Он опять начинает заводиться:

— Прекрати кривляться! Где этот мужик? Почему он не с тобой?

Я понимаю, что придется ответить серьезно, да так, чтобы его встряхнуло и в голове прояснилось. За эти месяцы Малыгин, видимо, забыл, с кем имеет дело. И я говорю, глядя ему в глаза, которые мне так хотелось видеть когда-то:

— Он не со мной потому, что он мне не нужен. Равно, как и ты. Как и ребенок этот. Его будет воспитывать Лера, — я киваю на сестру на случай, если Влас забыл, кто это такая. — Вот ей ребенок нужен, а у меня другая жизненная программа, если помнишь…

— Зачем же…

— Нет, у тебя все выветрилось из памяти! Мы же говорили с тобой об омолаживающих родах!

— Так ты… Какая же ты… Это что — игрушки, по-твоему? — внезапно опять свирепеет он и тычет пальцем в мой живот, но не касается его. — Там ведь живой человечек! Даже если он и не мой… Ты-то как можешь так относиться к нему? Что ты за мать после этого?

— А я и не мать. Я — живой инкубатор. Доведу до кондиции внутри своего тела и отдам в хорошие руки. Встречал такие объявления?

Его просто сбивает с толку мое спокойствие, он растерянно бормочет, уже то и дело поглядывая на Леру, в которой у него больше шансов найти союзницу:

— Так ведь это не котенок и не щенок. Как можно его просто взять и отдать?

Я улыбаюсь:

— А зачем мне этот геморрой? Разве ты не так всегда говоришь, Малыгин? Разве не ты живописал мне ужасы беременности?

— Самой по себе, — вспоминает Влас. — Но если ребенок уже есть…

Мы топчемся на месте, как боксеры на ринге, которые все примериваются, но никак не решатся нанести главный удар. Впрочем, я уже выдала все, что имелось в запасе, чем еще можно отправить его в нокаут, далее не представляю. Он должен был уехать еще минут пять назад.

— Ты меня не слышишь, — говорю я, уже не изображая усталость, а испытывая ее. — Я же сказала тебе, что этого ребенка я рожаю для Леры. Он не попадет ни в детский дом, ни в чужую семью. Он… вернее она, будет здесь куда счастливее, чем если бы осталась со мной. У меня на нее просто времени не хватило бы! И любви. Я разучилась любить, Влас. Я и тебя не любила, ты же знаешь…

Вот это ему приходится перетерпеть, сжав зубы. Желваки ходят на щеках, на крепкой шее вздуваются жилы, и мне чудится, что у него сейчас горлом хлынет кровь — не от крика, как было с Высоцким, а от молчания. Иногда оно требует еще большего напряжения всех сил…

— Я знаю, — наконец отвечает Влас и растопыренными пятернями зачесывает назад безвольно опавшие волосы.

В этом движении столько исступления, что мне кажется: сейчас он снимет с себя скальп, чтобы я смогла прибить его на двери своего дома.

— Но я все равно не верю, что этот ребенок не мой, — неожиданно заявляет он. — Назови мне имя, если этот человек существует!

— Чтобы он тоже явился сюда качать права?

— Так он все же не знает?!

— И ты никому не скажешь, Малыгин, — мне хочется, чтобы это прозвучало угрожающе, но получается не очень. — Если ты хоть слово кому-нибудь сболтнешь о моей беременности, я тебя с землей сровняю, понял? Ни одной роли больше не получишь ни в одном театре. Даже в самый дешевый сериал тебя не возьмут.

Он вдруг начинает смеяться, и я пугаюсь, что это истерика. Показывая на меня пальцем, Влас заходится от хохота и стонет:

— Стоит среди леса… От горшка два вершка! Пузо вперед! И еще угрожает…

— Ха-ха! — зло откликаюсь я. — Мне до родов пара дней осталась, так что ты не обольщайся насчет долгой и безопасной жизни.

Малыгин почему-то мгновенно приходит в себя, отирает слезы:

— Пара дней? Где ты будешь рожать?

— А ты собираешься заявиться на роды? Мне там и без тебя плохо будет, можешь не усугублять.

— Я не собираюсь действовать тебе на нервы!

— Влас, не беспокойся за нее, — вдруг вступает в разговор Лера. — Мы с Егором уже купили страховку на роды. Туда и палата люкс входит, и анестезия, и все, что положено…

Он благодарит ее так проникновенно, будто доверяет чужим людям свою любимую жену, о которой по независящим от него причинам не может позаботиться сам. И это почему-то так трогает, словно отношение этого дурака важно для меня… Я смотрю в его желтоватые, кошачьи глаза и вижу свет той осени, когда мы впервые сцепились взглядами. Мне сказали, что этот парень будет играть Медведя в моей сказке, и я оглянулась, чтобы проверить, насколько подходит. А почему оглянулся Влас, я так и не спросила у него. Только подумала тогда, что ему больше подошла бы роль тигра или леопарда, столько силы и грации чувствовалось в его теле. Неуклюжести ни грана, как режиссер разглядел в нем Медведя? Впрочем, Абдулов тоже был медведем в свое время…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация