Призрачный маг обернулся. Пожалуй, я впервые видел его таким мрачным. Он как-то побледнел, его одежда казалась вылинявшей, а украшения – тусклыми.
– Давайте просто пойдем, а? – хмуро огрызнулся он. – Ненавижу это место.
Я резко остановился. Прямо перед нами высился утес, который я сразу узнал – именно он был в том видении, которое показал мне Апоп. Только теперь под ним не было видно одинокой съежившейся фигурки в белом.
– Здесь была моя мама, – сказал я.
Кажется, Зия все поняла.
– Наверное, это не тот утес, – мягко сказала она, беря меня за руку. – Тут же все время все меняется.
Но я почему-то знал, что это то самое место. И не сомневался: Апоп нарочно оставил его неизменным, чтобы помучить меня.
– Змей питается духами, парень, – сказал Сатни, теребя свои перстни. – Вряд ли кто-то из них может долго ему сопротивляться. И если твоя мама была здесь…
– Она очень сильная, – уперся я. – И она одаренный маг, не хуже тебя. Если ты можешь противостоять Змею, то и она тоже может.
Сатни чуть поколебался, словно хотел возразить, а потом пожал плечами.
– Ну конечно, парень. Давайте, уже недалеко осталось. Пойдемте скорее.
Вскоре до меня стал доноситься какой-то отдаленный шум. Горизонт впереди светился красным. Мы вдруг пошли намного быстрее, как будто ступили на движущуюся дорожку в аэропорту.
А потом мы поднялись на гребень холма, и оттуда я увидел, куда мы идем.
– Вот оно, – негромко сказал Сатни. – Море Хаоса.
Перед нами простирался океан не то тумана, не то огня, не то воды – трудно сказать наверняка. Непонятная материя красно-серого цвета бурлила, кипела и пенилась, то вздымаясь, то опадая, – точь-в-точь как мой многострадальный желудок. Океан тянулся далеко-далеко, насколько хватало взгляда. А скорее всего, до бесконечности.
Ближний край океана был похож не столько на пляж, сколько на перевернутый водопад. Твердая суша постепенно втягивалась в море и исчезала. С холмов справа от нас сыпались огромные валуны, размером с дом, скатывались на берег и растворялись в прибое. Над нашими головами к океану нескончаемым потоком неслись скалы, деревья, дома и статуи и тут же испарялись, коснувшись волн. Океан не щадил даже демонов: некоторые крылатые твари, кружившие над побережьем, запоздало осознавали, что подлетели слишком близко, и с жалобным криком исчезали в бесформенных завихрениях мглистого прибоя.
Нас он тоже притягивал. Вместо того чтобы шагать вперед, я теперь все время был вынужден пятиться, чтобы хотя бы оставаться на месте. Если бы мы приблизились к океану еще чуть-чуть, я уже вряд ли смог бы остановиться.
Лишь одно вселяло в меня слабую надежду. В нескольких сотнях ярдов к северу далеко в волны вдавалась узкая полоска суши, похожая на мол. На ее дальнем конце возвышался белый обелиск наподобие Монумента Вашингтона, верхушка которого ярко сияла. Почему-то я был уверен, что этот обелиск очень древний, древнее даже, чем боги. И как бы он ни был красив, я не мог отогнать мысль о другом обелиске – Игле Клеопатры на набережной Темзы, где погибла моя мама.
– Мы не сможем спуститься туда, – выдавил я.
– В Океан Хаоса? – рассмеялся Сатни. – Из него мы все и вышли, парень. Разве ты не слышал, как возник Египет?
– Он возник из моря, – медленно, как в трансе, проговорила Зия. – Маат рождается из Хаоса – суша из воды, творение из разрушения.
– Ага, – кивнул Сатни. – Маат и Хаос – две величайшие силы во Вселенной. Вот это они и есть.
– То есть этот обелиск… это самая первая суша? – спросил я.
– Не знаю, – пожал плечами Сатни. – Меня там не было. Но это символ Маат, тут можно не сомневаться. А все остальное – сила Апопа, которая все время пожирает и уничтожает творение. А теперь скажи мне, какая сила могущественнее?
Я с трудом сглотнул.
– А где тень Апопа?
– О, она здесь, – хмыкнул Сатни. – Но для того, чтобы увидеть ее и изловить, вам придется прочесть заклинание во-он оттуда – с самого конца мола.
– Нам туда ни за что не добраться, – возразила Зия. – Один неверный шаг…
– Само собой, – довольно ухмыльнулся Сатни. – Вот повеселимся!
16. Сейди пускают на переднее сиденье (Худшая. Идея. В мире.)
Хотите бесплатный совет? Держитесь от Хаоса подальше.
С каждым шагом я все сильнее ощущал, что меня словно затягивает в черную дыру. Мимо нас непрерывным потоком неслись по воздуху деревья, камни и демоны, которых тут же поглощал океан. В красновато-серой клубящейся мгле вспыхивали молнии. Здоровенные куски земли откалывались от края берега у нас под ногами и сползали туда же, в океан.
Я шел, крепко сжимая в одной руке посох и цеп, а другой стискивая ладонь Зии. Сатни плыл рядом сам по себе, пытаясь насвистывать, и вообще старался держаться невозмутимо, но я видел, что цвета его сильно потускнели, а набриолиненные волосы потеряли укладку и тянулись в сторону океана, как хвост кометы. Так что я догадывался, что ему с трудом удается бороться с притяжением Хаоса.
Один раз я все-таки потерял равновесие и чуть не свалился в прибой. К счастью, Зия успела оттащить меня от края. Еще через несколько шагов в меня с размаху врезался невесть откуда взявшийся демон с рыбьей головой и вцепился мне в ногу, надеясь спастись от губительного притяжения. Прежде чем я успел решить, стоит ему помогать или нет, он разжал хватку и исчез в волнах.
А хотите знать, что было самое ужасное? То, что часть меня готова была поддаться искушению и позволить Хаосу поглотить меня. Зачем бороться? Почему бы не покончить разом со всеми тревогами и страданиями? Что плохого, если некий Картер Кейн разлетится на миллиарды молекул?
В душе я понимал, что это не мои мысли. Голос Апопа продолжал нашептывать в моей голове, искушая, как он уже делал раньше. Я изо всех сил сконцентрировался на сияющем белом обелиске – нашем маяке в буре Хаоса. Не знаю, была ли эта каменная игла в самом деле первым творением Маат, и как этот миф соотносился с теорией Большого взрыва или идеей о том, что Бог создал мир за семь дней, или любыми другими верованиями людей. Это не имело значения. Быть может, этот обелиск воплощал собой что-нибудь гораздо более значительное – такое, чего мой разум не мог вместить. В тот момент я просто знал, что этот обелиск означает Маат, и старался сосредоточиться на нем. А иначе я пропал.
Мы дошли до начала мола. Надежная каменная дамба под ногами вселяла уверенность, но она была узкой, и теперь притяжение Хаоса ощущалось с обеих сторон. Когда мы начали осторожно, мелкими шажками продвигаться вперед, мне вспомнились старые фотографии рабочих на строительстве нью-йоркских небоскребов: как они бесстрашно ходят по стальным балкам на высоте в шестьсот футов без всяких страховок.
Сейчас я чувствовал себя на месте этих строителей… только без их бесстрашия. Ветер мотал меня из стороны в сторону. Мол был шириной футов в десять, но мне все равно казалось, что я вот-вот потеряю равновесие и упаду в прибой. Я старался не смотреть вниз, где бурлили, разбиваясь о камни, красно-серые волны. Запах Хаоса – смесь озона, выхлопных газов и формалина – был до того силен, что я почти терял сознание.
