Немцы не выдержали массированного огня и стали убегать с передовой. Пехотные командиры останавливали бегущих, заставляли вернуться в траншеи и окопы.
Артиллерийский и минометный обстрелы к тому времени закончились. Русские повторили атаку, встречая лишь жиденький ответный огонь уцелевших немецких пехотинцев.
Пытаясь поддержать свою пехоту, открыли стрельбу осколочными снарядами самоходные установки «Хетцер». Русская пехота залегла, но и самоходки выявили свое местонахождение. По ним открыла огонь русская артиллерия. Две самоходки из четырех загорелись, пуская в небо черный дым.
«Пантеры» пока ничем себя не выдали. Они стояли необнаруженные, дожидаясь своего часа. И час этот пробил, когда в атаку на немецкие позиции пошли русские «тридцатьчетверки».
Командир роты приказал по рации подпустить Т-34 поближе и открыть огонь на поражение.
Павел все это слышал и сидел как на иголках. Что делать? Он надеялся, что «Пантеры» пойдут в атаку на позиции советских войск, и когда его машина окажется на нейтральной территории, он сможет заглушить двигатель, а еще лучше – загнать танк в глубокую воронку или ров и сбежать. Дело в том, что мотор через карданную передачу приводит в действие гидронасос для поворота башни и выполнения других функций. И если Павел заглушит его, поворачивать башню танка и вести прицельный огонь станет невозможно. У лобового пулемета сектор обстрела невелик, и, держась немного в стороне, можно избежать обстрела со стороны экипажа. Скорее всего придется решаться на крайний шаг.
Павел заранее обдумывал все варианты. Вот и сегодня утром, прежде чем завести двигатель, он загнал патрон в ствол личного «вальтера», придерживая пальцем курок, спустил его и сунул пистолет в кобуру. Теперь стоит выхватить его из кобуры – и можно стрелять, ведь «вальтер» Р-38 в отличие от «парабеллума» имел самовзвод. Расстреляв членов экипажа, Павел планировал на танке перебраться через немецкие позиции и доехать на нем до своих. Но это был вариант на крайний случай. Потому что он понимал: увидев немецкий танк, идущий на советские позиции, наши откроют огонь, и совсем не исключено, что они его подобьют. Да и немцы, увидев, что с «Пантерой» что-то неладное, могут выстрелить вдогонку. А кормовая броня тонкая, подобьют, как пить дать.
Погибать бестолково, когда наши уже совсем рядом, Павел не собирался и решил немного выждать. Он наблюдал в перископ за атакой наших танков. Двигатель «Пантеры» работал, наполняя корпус гулом.
Приглушенный броней и шлемофоном, над головой грохнул выстрел пушки. Хоть на «Пантере» и стояла система продувки ствола, все равно запахло кисловатым запахом сгоревшего пороха.
В перископ Павел увидел, как вспыхнула «тридцатьчетверка». Остальные «Пантеры» тоже открыли огонь. Дистанция была слишком мала, чтобы промахнуться – метров семьсот-восемьсот. Несколько минут – и на поле боя уже горят пять советских танков. Остальные, наткнувшись на сильный огонь, слегка сдали назад и, укрываясь за горящими машинами, стали выцеливать невидимого пока противника. Одна из «Пантер» выстрелила, обнаружив себя вспышкой огня и взметнувшейся перед дульным тормозом пылью. Тут же две «тридцатьчетверки» начали бить по ней бронебойными снарядами, а еще одна стала заходить со стороны, явно намереваясь выстрелить в борт.
Но тут уже вмешался командир роты. Он прицелился и выстрелил по этому танку. Снаряд попал в ходовую часть, каток разбило, гусеница слетела. Т-34 крутанулся на месте и тут же получил снаряд в корму. Из танка повалил дым, экипаж покинул горящую машину, и через минуту последовал взрыв. Башня «тридцатьчетверки» слетела с корпуса, уткнувшись стволом в землю. Из круглого проема в корпусе с ревом вырывалось пламя.
Оставшиеся невредимыми два танка дали задний ход. На поле боя остались только горящие машины. Русская пехота вернулась за своими танками в траншеи. Бой стих.
«Чего я сижу? – подумал Павел. – Надо действовать».
Он вытащил из кобуры пистолет, вздохнул глубоко, как перед прыжком в воду, и выстрелил в стрелка лобового пулемета, сидевшего по соседству. Потом обернулся и снизу-вверх выстрелил в живот наводчику орудия, а потом – в командира. заряжающий не понял ничего. Он был справа от пушки, и казенник орудия скрывал от него Павла. заряжающий наклонился вперед, и Пашка выстрелил ему в голову.
В танке наступила мертвая тишина, если не считать мерного рокота двигателя.
Павел перевел дыхание и вложил пистолет в кобуру. Только что он застрелил четырех человек своего экипажа. Да, они враги его Родины, но он с ними спал, ел – просто общался, и сейчас ему было очень не по себе.
Павел выжал главный фрикцион, включил передачу. запищала рация. От неожиданности Павел отпустил педаль. Танк дернулся и поехал. Все, назад пути нет, теперь надо давить на газ – и только вперед!
Павел вел «Пантеру» мимо горящих «тридцатьчетверок» и не видел, как из своих укрытий выползли другие танки роты и устремились следом. Они не получали приказа по радио, но видели, как на позиции врага двинулась командирская машина. Мало ли, по какой причине не работает рация? Антенну осколком срубило или сломалась сама рация? И танки, рассыпавшись цепью, шли за командиром.
Пашка этого видеть просто не мог. Танк не автомобиль, зеркала заднего вида не имеет.
Он жал на газ и все время ожидал удара сзади, в корму. Не дураки же немцы, догадаются, что он гонит к своим. В конце концов, снаряд угодит в корму, потом в боевое отделение и уж потом – туда, где сидит он, Павел. Шанс уцелеть есть.
А за ним шли шестнадцать танков роты. Хоть и не было команды, но рота выстроилась клином, как не раз делала это на учениях.
Танк Павла прошел через передовые траншеи немецких позиций и вышел на нейтралку. Павел вел «Пантеру» на пятой передаче и давил на газ. По сторонам и немного сзади пылили танки роты. Экипажи вели огонь из пушек с коротких остановок. Немецкая пехота дисциплинированно поднялась за танками в атаку – не ходили немецкие танки без пехотной поддержки в атаку, их легко можно было бы сжечь из окопа «коктейлем Молотова» в бутылках или связками гранат.
Получилась нелепица. Павел пытался прорваться к своим, но вышло так, что он организовал и возглавил атаку своей роты и пехотного батальона на русские позиции.
Советские войска не предполагали, что после артподготовки на них могут двинуться танки, доселе себя не обнаруживавшие. Командиры наступающих частей не располагали данными, что немцы подтянут из тыла танковые резервы.
Но комбаты и командиры батарей были людьми опытными, нюхавшими порох не первый день. Полевые пушки зИС-3 открыли огонь. Павел видел в перископ, как артиллеристы суетились вокруг орудий, видел вспышки на стволах пушек. Неужели это все против него? Тогда почему нет попаданий?
Он выключил передачу и остановился. В бою останавливаться нельзя, неподвижный танк – отличная мишень. Но он решил осмотреться, хоть на секунду.
Из перископа водителя виден лишь небольшой кусок местности перед танком.
