Я получил от Захара наилучшие рекомендации и, поверив, поехал с Прокопием и Захаром осматривать новое здание.
Во дворе я вкратце объяснил технологию изготовления и что для этого надо было приобрести.
Прокопий корявыми буквами записывал – деревянные чаны, змеевики, стеклянные бутылки, сургуч. Стеклянные бутылки поставили его в тупик.
Поскольку я брал на себя сахар и изготовление самогонных аппаратов и фильтров, то решил: пусть проявит инициативу, посмотрим, насколько находчив Прокопий. Бутылок-то требовалось много, для начала сотни, а если дело пойдет, а оно должно пойти, то тысячи. Сам я поехал в Кузнечную слободу, на берегу Яузы. Обойти пришлось несколько мастеров, пока один не согласился сделать по эскизу аппарат. Но значительно меньших размеров, чем мне хотелось. Пришлось уговорить сделать четыре, чтобы производительность осталась высокой. Одновременно кузнец взялся сделать корпуса для фильтров и трубопроводы.
От кузнеца я поехал к своему ушкую. Тот сиротливо стоял у причала, лишь вахтенный уныло кутался в полушубок. Хотя судно стояло во льду, я платил людям деньги, чтобы исправно неслась охрана. Из кормовой и единственной каюты показался Истома.
– Когда лед сойдет?
– Да кто ж его знает, что с погодой будет, я думаю, не раньше чем через месяц.
Вот ешкин кот.
– А что барин хотел?
– В Рязань надо!
– Так на санях поезжай.
– Обратно хочу груз сахара взять, а много ли на санях увезешь?
Истома лишь пожал плечами. Нанять обоз санный, что ли? Или не дергаться, подождать с месяц? Я решил подождать, наказав Истоме, что как только лед сойдет и можно будет плыть, известить меня. Сам активно занялся производством. Нанятые рабочие пробивали стены под трубопроводы, устанавливали чаны для браги, делали водяные охладители для змеевиков.
Наконец объявился Прокопий с радостным известием: удалось договориться насчет большой партии стеклянных бутылей, которые привезут через месяц, уж больно заказ велик. В городе и окрестностях был скуплен весь сургуч для пробок, склад был им полон. Дело оставалось за сахаром.
Незаметно настала Масленица с гуляньями, блинами, кулачными боями, призами на верхушке обледеневших столбов. Три дня я с семьей отдыхал, причем и все мои работники тоже. Каждому на праздник я выделил подарки – кому деньги, кому натурой – рубахой или сарафаном, косметикой – кому что хотелось. Ко мне в гости домой приехал Федор, посидели, попили водки, хорошо закусили, поговорили про жизнь в Первопрестольной. Несколько новостей меня заинтересовали, в том числе и о болезни митрополита Филарета, его лечат травники, даже пригласили лекаря из Швеции, пока толку нет. Ну, новость для меня неплохая. Может, поймет, что своих лекарей учить надо, и не по Библии.
Потеплело в этом году рано, лед вскрылся, пошел по течению вниз. Экипаж вернулся на ушкуй, готовя его к плаванию. Заменяли такелаж, завозились продукты. Как только река очистилась, я отправился в Рязань. Водочное производство было готово, нужен был только сахар. Еще решил прихватить карамель, сбыт должен быть хорошим. Поездка ничем особенным не отличалась, посетил все свои предприятия, три дня по раскисшим дорогам возили на ушкуй сахар и карамель, загрузились так, что значительно просел. Обратно, против течения и с тяжелым грузом, шли медленно, целую неделю против обычных трех дней. Как только причалили к новому причалу, который я заранее присмотрел, работа закипела. Нанятые возчики без перерыва возили на завод сахар, а карамель пока ко мне домой.
После окончания разгрузки поехал на завод и, подсчитав потребное количество, высыпал сахар в большие чаны. Рядом со мной все время находились мастер и управляющий для освоения процесса. Через неделю, когда сырье забродило, рабочие ведрами стали заливать его в самогонные аппараты. Змеевики охлаждались водой, готовый самогон – на вкус градусов семидесяти – пропускался через фильтр с древесным углем и снова перегонялся. На выпуске вновь пропускался через фильтры. Ей-богу, на выходе получался довольно чистый вкус, ничем не напоминающий местную сивуху. В отдельном чане рабочий разбавлял все это водой. После остывания будущей водки я добавил для вкуса немного соли и сахара. Продукт получился первостатейный. Все участвующие в процессе опробовали и довольно кивали головой. Разлили в бутылки, закупорили сургучом, пробок здесь еще не придумали. Загрузив первую подводу, отвезли в арендованную лавку, где уже продавалась карамель. Конечно, дело новое, хмельное продавалось в основном в розлив в трактирах, себе в дома богатые покупали в бочках, кувшинах, пиво и мед варили сами. На радостях поехал к Федору, привез к лавке, широким жестом показал – выбирай. Федор взял скромно – бутылок десять, положил в повозку, пояснил, знакомых угощу, понравится – будут покупатели. Вдогонку повозке я успел крикнуть:
– Только холодную пейте, вкус лучше.
Подьячий только махнул рукой. К концу следующего дня я наведался в лавку, до этого целый день крутился на заводике, улаживая массу возникающих на ровном месте проблем – то дров для самогонных аппаратов заготовили мало, то возник вопрос о частоте смены древесного угля в фильтрах, наконец вопрос об этикетках. Если товар пойдет, конкуренты будут тут как тут. Типографий еще не было, надо было как-то выкручиваться. Для начала я решил на сургучной пробке, пока она была горячей, выдавливать букву «К» от первой буквы своей фамилии, а во-вторых, из свинца вылил штамп «Московская» и посадил нанятую работницу резать бумагу, штамповать краской и приклеивать на бутылки. Бумажки были небольшие, краска только зеленая, но это были первые этикетки. Эх, сюда бы красочную полиграфию, каждую этикетку вручную не распишешь, для массового производства нужно большое количество. Хотя я пригласил художника и попросил сделать несколько красочных этикеток с видом Кремля и названием «Московская». Приклеив на несколько бутылок – их получилось полтора десятка, оставил у себя дома, – ежели придется пойти в гости, будет хороший подарок, неизбитый. Случай вскорости представился. Меня, как лекаря, пригласили к князю Шаховскому. Я оделся поприличнее, благо выбор одежды благодаря заботам Настеньки был довольно велик, и велел запрячь возок. Хотя и пешком-то было идти минут несколько, но положение обязывало. Взял сумку с инструментами, положил туда же бутылку водки. По приезде сразу отдал дворецкому со строгим наказом положить в подвал на лед.
– Так вода в бутыли замерзнет!
– Выполни все в точности!
Наказал и отправился на второй этаж в сопровождении холопа в опочивальню князя. Поскольку болезнь была несложной, дал рекомендации. Как здесь было заведено, меня пригласили отобедать. Когда князь и его семейство уселись за стол с дымящимися закусками и князь предложил выпить вина, я в ответ предложил опробовать мою водку. Лакей принес уже охлажденную бутылку, все с интересом вертели ее в руках, разглядывая этикетку. Я позволил себе кашлянуть, обращая на себя внимание.
– Сударыня, святейший князь, позволю себе заметить, что пить ее надо холодной.
Водка тотчас была разлита по золотым рюмкам и выпита. Князь довольно крякнул и закусил, княгиня поперхнулась, не ожидала столь крепкого напитка – по моим подсчетам, было градусов сорок-сорок пять, точнее сказать было нельзя, спиртометров еще не было. Князь довольно потер руки:
