Чтобы быть уверенным, что более эта тварь их не потревожит, Хамерхаузен поднял с земли палку и воткнул ее в дырку, из которой выползла лиана. Так, на всякий случай. Кто знает, вдруг она там не одна, а целый выводок.
Усопье, стать его…
Глава 33
Салфеток в упаковке оказалось меньше, чем хотелось бы. Поэтому Регина не столько приводила себя в порядок, сколько размазывала слизь по лицу.
Хамерхаузен не мешал ей. Девушка побывала в пасти плотоядной лианы. После такого потрясения нужно было прийти в себя. У каждого для этого свой метод. Хамерхаузен, наверное, взял бы палку и принялся строгать ее ножом. Так, чтобы она становилась все меньше и меньше, постепенно превращаясь в карандаш. Чтобы не смущать девушку своим присутствием, рамон отошел в сторону и начал собирать дрова.
– Ты что делаешь? – окликнула его Регина.
– А что? – не прекращая своего занятия, отозвался Хамерхаузен.
– Зачем ты собираешь палки? – иначе сформулировала свой вопрос рыжая.
– Чтобы поддержать огонь.
– Ты с ума сошел?
– Но ты ведь сама хотела это сделать.
– До того, как на меня напала эта… – рукой, в которой была зажата скомканная салфетка, Регина указала на воткнутую в землю палку. – Эта тварь!
– И что изменилось с тех пор?
– Я…
Регина в растерянности умолкла.
Будто ничего не замечая, Хамерхаузен продолжал собирать дрова. Правой рукой поднимал с земли палки и клал их на сгиб левой, плечо которой все еще побаливало, но боль уже не была нестерпимой.
– Ты издеваешься?
– В каком смысле?
– Ты сам говорил, что огонь привлекает хищников!
– Но ты ведь была со мной не согласна.
Регина плотно сжала губы, стиснула пальцы в кулаки, а затем медленно, словно через силу, произнесла:
– Я ошибалась.
Хамерхаузен остановился и посмотрел на нее.
– Прости, что ты сказала?
– Я была не права! – раскинув руки в стороны, Регина чуть подалась вперед. – Ты это хотел услышать?
– Да.
Хамерхаузен подошел к почти уже прогоревшему остову машины и кинул собранные дрова в огонь.
– Зачем ты это делаешь? – не выдержав, топнула ногой Регина.
Хамерхаузен отряхнул руки, ударив одну ладонь о другую, вытер их о полы куртки и только после этого посмотрел на рыжую. Вид у нее был настолько забавный, что рамон не смог удержаться от улыбки.
– Все верно, огонь должен привлечь хищников. Огонь и тепло, – он взглядом указал на палку, отмечавшую нору, из которой вылезла плотоядная лиана.
Сверху из темноты плавно спустился черный парашютик, размером с две сложенные вместе ладони. Края его были оторочены множеством висюлек, похожих на нити разной длины с каплевидными подвесками на концах. Парашютик завис в двадцати сантиметрах от лица девушки. Висел, покачивая висюльками, непонятно на чем держась, и вроде бы ничего более не собирался делать.
Через три секунды рядом с ним завис второй точно такой же парашютик.
Еще через пару секунд – третий.
– Отстаньте! – недовольно взмахнула рукой девушка.
И парашютики разлетелись в разные стороны.
– Пока местное зверье будет любоваться огнем, мы скроемся во тьме, – закончил свою речь Хамерхаузен.
Регина снова поджала губы, на этот раз разочарованно, – такая простая мысль почему-то не пришла ей в голову.
А Хамерхаузен выволок из кустов увесистое бревно, дотащил до того, что осталось от квада, и начал пристраивать поверх огня, так, чтобы хорошо и долго горело.
– Хам!
– Да?..
Рамон был занят тем, что пытался ровно уложить бревно на раму.
– Хам!
Было в голосе девушки что-то такое, что заставило рамона оторваться от своего занятия и посмотреть на нее.
Регина стояла, чуть выставив вперед левую ногу, и обеими руками держала перед собой пистолет. Она целилась в большого и, судя по всему, сильного зверя, похожего на помесь волка с пантерой. С кошкой его роднила гибкость и изящество телосложения. А с волком – сильные лапы, большая голова с торчащими вверх острыми ушами и хищно вытянутыми челюстями. Высотой зверь был не меньше полутора метров в холке. Шкура его имела темно-фиолетовый окрас. Во всяком случае, именно такой она виделась в слабых отсветах огня. Ворс был очень короткий или очень гладкий, плотно прилегающий к телу – не разглядеть. И только на холке он поднимался, подобно короткой гриве. Длинный хвост был голый, с небольшой кисточкой на конце.
Зверь выглядел достаточно грозно для того, чтобы постараться избежать встречи с ним. Однако взгляд его был устремлен не на Регину, а на огонь. Казалось, отсветы пламени танцуют в его больших желтых глазах.
– Что мне делать, Хам?
Голос девушки нервно дрогнул, когда она произнесла имя рамона. Нервы у нее были взвинчены до предела. В любую секунду она могла нажать на спусковой крючок. И все бы ничего, вот только Хамерхаузен далеко не был уверен в том, что она сумеет уложить фиолетового зверя с одного, двух, пусть даже с трех выстрелов. Четвертого она сделать не успеет – к этому моменту челюсти зверя сомкнутся у нее на горле.
Хамерхаузен медленно поднял руку с открытой ладонью и протянул ее в сторону девушки.
– Не стреляй, – произнес он тихим, спокойным, очень уверенным голосом.
– А если?..
– Что бы ни случилось – не стреляй и не двигайся с места.
– Да, – нервно кивнула рыжая. – Я поняла.
Пистолет она, однако, не опустила. И правильно сделала.
Медленно, боком, Хамерхаузен двинулся в ее сторону.
Зверь покосился на него. Но тут же снова перевел взгляд на огонь, языки пламени которого, уже перебравшиеся на уложенное рамоном бревно, будто зачаровывали его.
Хамерхаузен почувствовал острое желание сорваться с места, добежать до Регины, схватить ее за руку и вместе с ней скрыться во тьме. Настолько острое, что аж коленки начали зудеть. Но Виир был почти уверен, что стоит только ему сделать резкое движение, как фиолетовый зверь тотчас бросится на него. И кто бы сомневался в том, что зверь из Усопья окажется быстрее, проворнее и сильнее человека.
Не испытывая подобных сомнений, Хамерхаузен даже не полез в карман за ножом. Вместо этого он продолжал медленно, скользящим, приставным шагом двигаться в направлении Регины. И как только его вытянутая рука коснулась ее, рамон крепко ухватил рыжую за куртку.
Сделав еще полшага, он обернул одну руку вокруг ее талии, а другую положил на плечо.
– А теперь медленно идем назад, – прошептал он ей в ухо, едва не касаясь губами слипшихся от слизи волос.
