– Ты так спокойна, – сказала она.
– Я собираюсь полностью изменить свою жизнь, – сказала Энца, натягивая перчатки. – Мне грустно покидать тебя. Нашу комнату. Никогда больше я не буду юной незамужней девушкой.
– Ты же знаешь, мы должны были вырасти, влюбиться и выйти замуж, – сказала Лаура. – Это естественный процесс. И ты счастлива с Вито, правда?
– Конечно, – улыбнулась Энца. – Вот незадача – когда жизнь складывается хорошо, все не может остаться как есть. Каждое решение ведет нас вперед… Вспомнила сейчас, как переходила горные речки в Альпах – прыгая с камня на камень. Делала шаг, потом еще один, еще и еще, и вот я уже на другом берегу.
– Как и должно быть.
– Но иногда я делала шаг, а следующего камня не оказывалось. Вода была такая холодная!
– Ты преодолеешь трудные времена, – заверила Лаура.
– Потому что мы знаем, что они неизбежны.
– Для всех нас, – улыбнулась Лаура. – Но не сегодня. Сегодня время праздновать. Оставь серьезную Энцу в этой комнате. Ты прекраснейшая невеста, и это твой день.
Энца и Лаура попрощались с соседками по «Милбэнк-хаус», собравшимися на крыльце, чтобы пожелать Энце удачи. Будущие танцовщицы, драматурги, актрисы были уверены, что все истории со счастливым концом, которые рассказывают со сцены, – правда, и восторженно провожали Энцу в новую жизнь. Этим утром Энца была для них живым символом успеха.
Они прошли пешком несколько кварталов, отделявших «Милбэнк-хаус» от церкви Девы Марии Помпейской. Вито и Колин Чапин, его шафер, должны были встретить их в ризнице. Скромную церемонию у алтаря Пресвятой Девы обещал провести отец Себастьянелли. Энца и Лаура шли мимо зеленщиков, подметальщиков, спешивших на работу мужчин в фетровых шляпах. Все в Гринвич-Виллидж было на своем месте, как и каждое утро, – надежно и предсказуемо.
Этот день был особенным лишь для Энцы и Вито. Окружавший их мир вращался по прежней орбите, и двое возлюбленных, обменявшись кольцами, не смогли бы ничего изменить.
– Подожди здесь. – Лаура обняла Энцу. – Я войду внутрь, чтобы убедиться, что для тебя все готово.
– Спасибо, Лаура. Ты всегда была моим лучшим другом.
– Всегда. – Лаура улыбнулась и вошла в церковь.
Стоя на Кармин-стрит, Энца вспоминала синьору Буффа и то, какими тяжелыми были первые месяцы в Америке, как эти месяцы превратились в годы, пока она билась изо всех сил, чтобы заработать денег и покинуть страну, как тосковала по родине. Оглядываясь назад, она вспоминала свою палату в больнице Святого Винсента, всего в двух кварталах отсюда. Мысленно перебирала в памяти изменения к лучшему, каждый год происходившие в ее жизни, все принятые решения, сделанные шаги – словно маленькие стежки, идущие один за другим, размеренно и аккуратно. Энца должна была чуть отступить, чтобы наконец увидеть законченный наряд, весь целиком. Ее жизнью теперь можно было любоваться, и она создала ее своими руками.
– Энца, – произнес голос за ее спиной.
Она с улыбкой обернулась, думая, что это Вито принес ее букет.
– Энца, – повторил Чиро Ладзари.
На нем была вылинявшая коричневая форма пехотинца, ремень туго затянут, высокие ботинки аккуратно зашнурованы, хотя Энца видела узлы на шнурках там, где их связывали из обрывков. Ткань истрепалась, манжеты подвернуты. Чиро исхудал, на лице печать лишений, но глаза – голубее, чем небо этим утром. В правой руке он держал букет фиалок, в левой – солдатскую каску. Он протянул ей цветы.
– Чиро, что ты здесь делаешь?
– Я успел. – Он через силу улыбнулся. – Я был в «Милбэнк-хаус». Там сказали, что ты здесь. Ты всегда в церкви. Сегодня большой праздник?
Он заметил в ее глазах беспокойство.
– Ты такая красивая! – Он потянулся к ней, но она отступила.
– Я выхожу замуж.
– Знаю.
– Мне пора. Священник ждет.
– Падре может и подождать. Ему некуда спешить. Сегодня понедельник. Кто играет свадьбу в понедельник?
– По понедельникам в опере выходной, – объяснила она. – Мы… – Энца замолчала. «Мы» прозвучало неожиданно эгоистично. Оно не включало в себя Чиро.
Они стояли и смотрели друг на друга. В дверях церкви появилась Лаура, но они ее не замечали. Энца не слышала, как Лаура позвала ее. Лаура бесшумно скользнула внутрь и тихо притворила дверь за собой.
– Ты не можешь так поступить, – сказал Чиро.
– Могу, совершенно точно. Я выхожу замуж.
– Он не тот, кто тебе нужен, Энца. Я-то знаю.
– Я приняла решение и доведу дело до конца, – твердо сказала она.
– Это звучит так, будто ты принимаешь наказание.
– Не думаю. Это таинство. К нему нужно относиться с почтением. – Энца и хотела уйти, но не могла. – Мне пора. – Она взглянула на запястье. Часов на нем не было.
Чиро достал из кармана часы, открыл их и показал ей.
– Спешить некуда, – спокойно сказал он.
– Я не хочу опаздывать.
– Ты не опоздаешь, – пообещал Чиро. – Отпусти его.
– Я не могу так поступить, – ответила Энца, не поднимая глаз.
– А я говорю, отпусти его.
– Я дала слово.
– Нарушь его.
– Кем я буду в твоих глазах, если нарушу слово, данное ему?
– Ты будешь моей.
– Но сейчас я – его. – Энца оглянулась на дверь. Да где же Лаура? Почему она не уведет ее в церковь, где сейчас ей надлежит быть? – Я принадлежу ему.
– Это неправда.
– Вот доказательство. – Она выставила руку с кольцом, рубин и бриллианты полыхнули под солнцем.
– Сними его. Ты не обязана выходить за меня, но ты не можешь выйти за него.
– Почему нет? – Ее голос дрогнул от волнения.
– Потому что я люблю тебя. И знаю тебя. А этот человек знает Энцу-американку, а не итальянскую девочку, которая умела запрягать лошадь и править повозкой. Разве он знает девушку, укрывавшую лилиями могилу сестры? Эту девушку знаю я. И она моя.
Энца с удивлением подумала, что ни разу не рассказывала Вито о Стелле. Вито знал только портниху Карузо. Он не знал работницу швейной фабрики из Хобокена, старшую дочь из бедной семьи, которая зимой перебивалась каштанами и молилась, чтобы их хватило до весны. Она не рассказала Вито ни одной своей тайны, и потому Вито по-настоящему не стал частью ее истории. Возможно, она никогда и не хотела, чтобы Вито знал ту девочку из Скильпарио.
– Ты не можешь вот так внезапно вернуться и говорить мне это! – почти крикнула Энца. – У меня своя жизнь. Хорошая жизнь. Я счастлива. Мне нравится моя работа. Мои друзья. Мой мир.
– Какой именно мир тебе нужен, Энца? – тихо спросил Чиро.
