Это заняло у него около трех часов, после которых старший лейтенант перебрался на диван и минут пятнадцать лежал неподвижно, пока голова не перестала гудеть, и он смог хоть немного сосредоточиться.
Самсонов встал и заварил кофе, горячий и крепкий: ему было просто необходимо взбодриться. Отпив несколько глотков, полицейский вернулся за стол и положил перед собой чистый лист бумаги. На нем он записал под пунктами фамилии тех, кто хоть раз был там же, где жертвы, в то же время, что и они.
Список получился коротким – всего три члена «Табии», одному из которых было семьдесят четыре года, и он ходил с тросточкой, поскольку пять месяцев назад его разбил паралич. Об этом Самсонов знал из рассказа самого Юлия Брониславовича Горша, архитектора-строителя, ветерана Великой Отечественной войны, раненного осколком снаряда в руку повыше локтя. Старший лейтенант помнил, как старик сидел напротив него во время опроса членов «Табии» и мелко тряс головой. Полицейский сомневался, что Горш был способен проделать все то, что убийца вытворял со своими жертвами. Даже если бы он, допустим, притворялся частично парализованным, все равно ему было не под силу перетаскивать с места на место здоровых мертвых мужиков.
В Югославии Горш оказался одновременно с Йоргом, но вылетел оттуда раньше срока, поскольку начались бомбардировки. Вылетел не один, а вместе с дочерью и внучкой, которых забрал к себе в Питер и которые до сих пор проживали с ним. Самсонов даже не поленился выяснить, как зовут внучку. Оказалось, что не Алиса. Марина.
Полицейский решил, что старика можно вычеркнуть. Таким образом, в списке остались только двое.
Первый – Санников Леонид Алексеевич, сорока двух лет. Его Самсонов тоже помнил. Он вообще всегда запоминал тех, с кем приходилось иметь дело во время расследования. После того как дело закрывалось, он вычеркивал их из памяти – словно очищал жесткий диск, освобождая место для новых свидетелей и подозреваемых.
Санников был невысоким, лысеющим брюнетом с орлиным носом и близко посаженными глазами, которые, казалось, постоянно были на чем-то сосредоточены. Он переводил взгляд на предмет и разглядывал его не меньше десяти секунд. Самсонову он показался не слишком спортивным, но это ничего не значило. Санников мог не быть качком, но иметь хорошо развитую мускулатуру. И он был в Чечне одновременно с Цыплаковым в течение пяти дней. Приехали и уехали они в разные дни, конечно, и города посещали, вроде, разные. Но ведь вполне могли встретиться.
За полчаса Самсонов выяснил, что Леонид Алексеевич служил в армии военным хирургом, потом работал три года в группе геологов, где освоил закладку мин – несмотря на то, что был врачом-фармацевтом. На то, чтобы узнать, имели ли место теракты в Чечне в тот период, который Санников и Цыплаков провели в стране, понадобилось чуть больше времени, но результат полицейского не слишком удовлетворил: оказалось, что взрывов за пять дней было три, все в разных частях Чечни, и ни один не привел к жертвам, хотя две бомбы взорвались в людных местах, и никто не погиб лишь чудом. Самсонов почему-то считал, что «Гамбит» выполнял более конкретные задания – например, по устранению кого-либо или уничтожению крупных стратегических объектов. Едва ли члены отряда устраивали обычные теракты, да еще без видимых результатов. И тем не менее вероятность того, что Цыплаков и Санников прокололись и были вынуждены вернуться ни с чем, оставалась. Просто так сбросить ее со счета Самсонов не мог. Он решил поговорить с Санниковым, присмотреться к нему и, если что, забрать в управление для допроса.
Вторым в списке был Юсупов Сафар Дмитриевич. Майор ракетных войск в отставке, держал небольшой бизнес: пару ресторанов общепита и магазин военной амуниции и атрибутики. Сорок девять лет, несколько наград, пулевое ранение в бедро. Кость была не задета, так что все обошлось. Его Самсонов тоже помнил. Высокий, прямой, с импозантной сединой на висках и небольшим шрамом чуть повыше левого виска. Отвечал отрывисто, глядя прямо в глаза. Похож на киношного офицера в отставке, который остается солдатом до конца своих дней. Тогда полицейский не обратил на него особого внимания, но теперь решил навестить и его.
Самсонов набрал домашний номер Санникова (сотовый почему-то указан не был) и через пять гудков услышал заспанный женский голос:
– Алло-о?
– Старший лейтенант Самсонов. Могу я поговорить с Леонидом Алексеевичем?
– Кто?
– Я из полиции. Леонид Алексеевич дома?
Пауза. Потом недоумевающим тоном:
– Из полиции? А что он натворил-то?
– Вы его супруга? – догадался Самсонов.
– Да.
– Он, наверное, рассказывал вам о том, что в шахматный клуб приходила полиция?
– В какой еще шахматный клуб? Вы что, разыгрываете меня? – голос стал раздражительным.
– Нет, что вы. Мне просто нужно поговорить с вашим мужем.
– С Леней?
– Да. Леонидом Санниковым.
– Его нет, – сказала женщина, видимо, решив оставить попытки понять, что происходит. – Он на работе.
– У вас есть его сотовый номер?
– Да. Продиктовать?
– Если не трудно.
– Ладно. Сейчас. – Женщина куда-то ушла, но секунд через десять вернулась. – Записываете?
– Да. – Самсонов взял ручку на изготовку.
Санникова продиктовала телефон супруга.
– Так что он натворил? – снова спросила она.
– Ничего, – ответил старший лейтенант. – Он свидетель.
Самсонов быстро повесил трубку, пока не пришлось отвечать на другие вопросы. Типа: «Так что там за шахматный клуб, о котором я впервые слышу?». Похоже, Леонид Алексеевич не распространялся дома о своих увлечениях.
Полицейский набрал номер Санникова и стал ждать. Никто не ответил. Пришлось перезвонить. На этот раз трубку взяли.
– Кто это? – отрывисто и осторожно спросил мужской голос.
– Леонид Алексеевич?
– Да.
– Это старший лейтенант Самсонов, из полиции. Помните меня?
Короткая пауза.
– Нет.
– Я приходил к вам в клуб, мы с вами беседовали.
– А-а, это вы. Откуда у вас мой номер? Я его никому не даю.
– Почему?
– Не хочу, чтобы названивали все подряд. Я дал вам домашний.
– Я туда и позвонил, но вас не застал.
– Я на работе.
– Ваша жена так мне и сказала.
– А, так это она дала вам номер?
– Именно. Мне бы хотелось с вами поговорить. Не по телефону, а лично.
– По поводу?
– Объясню при встрече.
– Я еще не скоро освобожусь, – нехотя проговорил Санников.
– Могу подъехать к вам на работу. Это ненадолго. Давайте адрес.
