– Черт! – старший лейтенант кинулся к машине, на ходу вытаскивая из кармана ключи.
Путь до дома Левакиной занял почти двадцать минут. Самсонов гнал так, что едва не попал под грузовик, но все равно понимал, что может опоздать. Да что там может – скорее всего, самое страшное уже случилось. Почему-то он был практически уверен, что в дверь лжемедиума звонили не соседи, чтобы попросить соли.
Он бросил машину у самого подъезда и помчался на четвертый этаж, перепрыгивая сразу через две ступени. Лифт вздрогнул и загудел. Самсонов остановился и замер, прислушиваясь. Кабина поползла куда-то наверх. Полицейский бегом преодолел последние пролеты и оказался перед стальной дверью в квартиру Левакиной.
Она выглядела запертой, но могла быть и просто плотно прикрыта. Самсонов потянул ее на себя. Дверь не подалась. Полицейский прижался к металлу ухом и прислушался. Тишина. Самсонов поднял руку и нажал кнопку звонка. До него донесся отчетливый звук – тот же самый, что он уже слышал в телефонной трубке двадцать пять минут назад.
Но отпирать никто не торопился. Тогда полицейский присел и заглянул в замочную скважину. В квартире либо не было второй двери, либо она была открыта, потому что Самсонов увидел освещенную прихожую. Полицейский достал мобильник и набрал домашний номер Левакиной. В квартире зазвонил телефон, но никто не подошел. Самсонов перезвонил девушке на сотовый. Снова звонок донесся откуда-то из глубины квартиры. И опять Левакина не ответила. Значит, она была дома, но взять трубку не могла. Квартира могла быть заперта как снаружи, так и изнутри. В любом случае замок надо было вскрывать. Самсонов выпрямился и стал набирать номер Дремина, чтобы вызвать опергруппу. И возможно, стоило сразу связаться и с Полтавиным, хоть медэксперт и был еще занят в «Табии».
В этот момент за дверью послышался шорох. Самсонов замер и медленно опустился на корточки. Он заглянул в замочную скважину за секунду до того, как с другой стороны кто-то вставил в нее ключ. Полицейский резко встал и прижался спиной к стене, держа одной рукой мобильник, а другой доставая из кобуры пистолет. Большим пальцем он снял предохранитель.
Замок лязгнул, и снова наступила тишина. Никто не торопился выйти из квартиры. Самсонов сунул телефон обратно в карман, осторожно взялся за ручку двери и потянул. На этот раз она легко подалась и стала открываться.
Сердце забилось чаще, и полицейский пару раз перевел дух, готовясь к встрече… с кем? С убийцей?
Самсонов распахнул дверь и, пригибаясь, ворвался в прихожую. Никого! Из первой комнаты тянуло свежим воздухом – окно там явно было открыто. Полицейский проверил ближайшие помещения – ванну и туалет – затем убедился, что входную дверь можно закрыть изнутри только ключом. Значит, тот, кто открыл ее минуту назад, прихватил ключ с собой.
Самсонов двинулся в кухню. Она была небольшая и хорошо просматривалась. Там тоже оказалось пусто. Сколько комнат было в квартире, полицейский не знал. Он надеялся, что немного.
Сначала Самсонов заглянул в гостиную. Здесь было открыто окно, ветер трепал желтые занавески с голубыми цветочками. На полу лежал разбитый цветочный горшок. Земля рассыпалась, и среди черных комьев виднелись мелкие розовые цветы, похожие издалека на изрубленных червей.
Самсонов ясно понимал, что убийца здесь, в квартире, и впустил он полицейского не просто так. Преступник должен был обладать немалой смелостью и уверенностью в себе, чтобы, вместо того чтобы запаниковать, открыть дверь и спрятаться.
Ладонь, сжимавшая рукоять пистолета, вспотела. Указательный палец готов был нажать на спусковой крючок при малейшей опасности. Самсонов не сомневался, что убийца попытается напасть. Он осторожно подошел к двери, ведущей в смежную комнату. Судя по всему, противник мог скрываться только там. Полицейский остановился справа от входа, чтобы не стоять на линии огня: у преступника вполне мог быть при себе пистолет, ведь угрожал же он чем-то Лягушатникову в фитнес-клубе. Первым искушением было приказать тому, кто находится в комнате, сдаться и выйти, но Самсонов был уверен, что убийца впустил его в квартиру не для того, чтобы позволить арестовать себя.
Старший лейтенант трижды глубоко вдохнул, резко распахнул дверь и, пригнувшись, ворвался в комнату. Он постарался сразу определить, где находится преступник, но в глаза бросилось совсем другое: распластанное на полу тело Левакиной, покрытое кровью с ног до головы. Красным был вымазан и паркет, и стоящий поблизости письменный стол из беленого дерева. Занавески тоже почти до середины покрывали алые разводы – кровь словно брызгала на них фонтаном. Самсонов заставил себя отвести взгляд от искромсанного тела (кухонный нож для овощей лежал тут же) и осмотреться.
Комната была пуста. Убийца либо скрывался где-то еще, либо… Никаких других вариантов быть не могло. Самсонов прислушался, но в квартире царила мертвая тишина. Полицейский медленно направился к выходу из комнаты и через пару секунд снова оказался в гостиной. Он был уверен, что других комнат нет. Оставалось лишь еще раз обойти все помещения. Старший лейтенант решил начать с кухни, хотя не представлял, как там можно спрятаться.
Когда Самсонов проходил через коридор, его взгляд упал на стенной шкаф-купе с зеркальными дверцами. Пожалуй, только тут и мог укрыться преступник. Полицейский отступил и направил оружие на шкаф. Он видел свое отражение в полумраке прихожей. В мертвой тишине с отчетливым жужжанием пролетела муха.
– Через три секунды стреляю по шкафу, – предупредил Самсонов, стараясь говорить твердо. Вроде, получилось. – Три! Два! Один!!!
Никакой реакции. Что делать? Не лупить же действительно по дверцам. Переведя дух, Самсонов протянул руку и приготовился открыть шкаф. Пальцы коснулись зеркала, оно было холодным. Полицейский нажал, отводя створку вправо. Он ощутил запах верхней одежды и нафталина. Плотными рядами висели пальто и куртки. Теперь нужно было посмотреть, что находится слева.
У Самсонова мелькнула мысль на всякий случай пальнуть разок через дверцу, но он отогнал ее. Ведь убийца тоже мог сделать это, но не стрелял. Впрочем, был ли у него пистолет? Орудие убийства – широкий нож для овощей с керамическим лезвием – он оставил рядом с телом Левакиной, но при себе у него наверняка есть что-то еще.
Самсонов резко отодвинул дверцу и отшатнулся, целясь в ряд верхней одежды. В тот же миг что-то мелькнуло справа, и не успел он обернуться, как почувствовал сокрушительный удар в ребра. Ноги оторвались от пола, полицейский перевернулся и полетел вдоль коридора, видя только сыпавшиеся из глаз искры. Он рухнул на бок, но заставил себя тут же перевернуться на спину и выставить перед собой оружие. Палец спустил курок, и грянул выстрел.
Самсонов знал, что не попал, потому что нападавший успел резко выбросить правую ногу вперед и нанести точный удар по его запястью прежде, чем пуля отправилась в полет. Она разнесла вдребезги большое зеркало на стене, и в вихре осколков полицейский увидел, как к его лицу приближается рифленая подошва армейского ботинка.
Рефлекторно он поставил блок левой рукой, одновременно наводя оружие на противника для повторного выстрела. Однако нападавший был мастером рукопашного боя с потрясающей реакцией и отточенными движениями. Он ударил по пистолету раскрытой ладонью, отводя его в сторону, и тут же провел какой-то едва уловимый для человеческого глаза прием, после чего пальцы Самсонова против воли разжались, и «макаров» полетел в дверной проем гостиной.
