– Я волен действовать по обстановке. Глупо было бы не объединить наши усилия.
– Верно. Вместе мы сможем гораздо больше, чем поодиночке.
– Да, господин генерал-майор.
Покровский вызвал Соловьева и объяснил ему задачу.
Офицеры убыли.
Вскоре появился вахмистр Григорий Шатов.
Он зашел к Покровскому и доложил:
– Договорился я насчет лошадей.
– Вот как? И с кем же?
– С цыганским бароном Марко Бартаем.
– Хорошие кони?
– Ахалтекинцы отменные, но барон и цену запросил немалую.
– Сколько?
– Два фунта золота за шесть коней.
– Это не так уж и дорого. Когда договорились совершить сделку?
– Да Бартай готов хоть сейчас. Но может и подождать. Сказал, что будет здесь еще недели две. Мол, привози золото и забирай коней в любой день.
– Седла, упряжь?..
– Да, у цыгана все есть.
– Хорошо. У меня под кроватью саквояж с фамильными драгоценностями всех офицеров. Возьмите, сколько надо. Кони завтра же должны быть здесь!
– Слушаюсь!
– Смотрите, вахмистр, чтобы барон не обманул вас.
– Казаков цыгане не обманывают.
– Продумайте, как перегоните табун.
– По гати, тихо, спокойно, аккуратно и скрытно от большевиков.
– Согласен.
1 июля Голощекин направился в Москву. Через три дня он был принят в Кремле Свердловым.
Председатель ВЦИК указал Голощекину на диван, внимательно выслушал его доклад о состоянии дел в Уральской области, затем спросил:
– Как чувствуют себя Романовы? Надеюсь, с ними все в порядке?
– Да, Яков Михайлович. Я, собственно, и приехал по вопросу, связанному с царской семьей.
– Хотите знать, что руководство партии и государства намерено делать с Романовыми?
– Как поступить с ними нам в случае приближения белых к Екатеринбургу?
– Вы приехали весьма кстати. Я хотел уже вызывать вас в Москву. Дело, Филипп Исаевич, вот в чем. Владимир Ильич является сторонником открытого суда над Николаем, но сейчас ему не до этого. Другие же члены руководства, в том числе и ваш покорный слуга, искренне считают, что бывший царь является символом белого движения, звеном, объединяющим разрозненные армии наших классовых врагов. Чем раньше мы порвем его, тем быстрее наступит разлад в стане противника. Впрочем, у Троцкого тоже другое мнение. В Кремле нет единой позиции по дальнейшей судьбе царской семьи. А посему этот вопрос придется решать вам.
Голощекин взглянул на Свердлова:
– Мне?
– Не вам лично, а Уральскому совету.
– Без указания сверху?
Свердлов прошелся по кабинету, резко повернулся и спросил:
– Каких указаний вы ждете, товарищ Голощекин? Хотите получить прямой приказ об уничтожении бывшего царя и его семьи? Такого не будет. Напротив, вам в Уралсовет начнут поступать противоречивые директивы. То готовить семью к отправке в Москву, то усилить ее охрану и рассмотреть вопрос о перемещении в другое место. Вы не должны обращать на них никакого внимания. Вернувшись в Екатеринбург, соберите узкий состав совета и доведите до Белобородова, Якубовского, Войкова, Лукоянова, других товарищей, верных революции, что позиция Москвы такова: над Николаем планируется суд. Однако при ухудшении военной обстановки Уральский совет вправе самостоятельно решить судьбу Романовых. На деле сие означает, что вы, Филипп Исаевич, совместно со своими товарищами должны подготовиться к расстрелу бывшего императора, членов его семьи и даже тех лиц, которые их сопровождают.
Голощекин побледнел:
– Вы сказали «расстрел», Яков Михайлович?
– Да, Филипп Исаевич. Поводом для подобных экстренных действий Уралсовета должна стать угроза освобождения царской семьи наступающими частями белой армии. Никакого суда затевать не стоит. Продумайте, кому поручить это важное дело. О готовности вы должны сообщить телеграммой в Петроград, в Смольный, товарищу Зиновьеву. В тексте указать, что решение по суду – да-да, по суду! – в связи с новыми обстоятельствами не терпит отлагательств. Ждать вы больше не можете. Телеграмму передадут в Кремль, вы же немедленно соберете совет и вынесете приговор Романовым и членам их свиты. Он должен быть тут же приведен в исполнение. Тела надо вывезти из города и уничтожить или захоронить в таком месте, где найти их будет невозможно. – Свердлов впился взглядом в Голощекина: – Вы хорошо поняли меня, Филипп Исаевич?
– Да, но вы приказали послать телеграмму, как только все будет готово. Это весьма неопределенно.
Свердлов усмехнулся:
– Вам нужна точная дата?
– Желательно.
– Что ж, исходя из обстановки, белые могут подойти к Екатеринбургу где-то в двадцатых числах или немного позже. Значит, вы все готовите, затем связываетесь со мной по прямому проводу, и я сообщаю, когда отправить телеграмму. Так вас устроит, Филипп Исаевич?
– Да, Яков Михайлович, так устроит. Акцию мы подготовим, не сомневайтесь.
– А я и не сомневаюсь. Не выполните задание – сами пойдете под справедливый суд революционного трибунала.
– Я все понял, Яков Михайлович. Разрешите удалиться?
Председатель ВЦИК поднял руку:
– Нет. Я еще не закончил.
– Слушаю вас.
– По данным нашей разведки, к Екатеринбургу из Омска выслан кавалерийский отряд, который должен дойти до города ориентировочно числа пятнадцатого-шестнадцатого. Уже сейчас в районе Екатеринбурга действует разведывательная группа, которая, возможно, уже установила контакт с неким господином Белым, внедренным полковником Гришиным лично к вам, Филипп Исаевич.
– Что? – От неожиданности Голощекин приподнялся с дивана. – Белый – агент вражеской разведки?
Свердлов усмехнулся:
– Точно так, товарищ военный комиссар. Мне непонятно, чем занимается ваша местная ЧК, но дело не в этом, а в том, что белые реально планируют освобождение царской семьи.
– Я немедленно дам телеграмму товарищу Белобородову. Белый будет арестован. На поиски разведгруппы отправятся все силы, имеющиеся в распоряжении Уралсовета. Мы возьмем их.
– А вот этого, Филипп Исаевич, сейчас делать нельзя ни в коем случае.
– Но почему, Яков Михайлович?
– Вы не понимаете?
– Нет.
– Белый служит при вас?
– К сожалению.
– Почему же «к сожалению»? Напротив, это очень даже хорошо. Вам следует использовать этого агента для дезинформации разведывательной группы. Не уверен, что возле Екатеринбурга не сосредоточены неизвестные нам силы, добивающиеся освобождения Николая Второго. Через Белого вы можете ввести в заблуждение всех, кто хочет захватить дом особого назначения.
