– Да, но я вот о чем хотела с вами поговорить. Я хотела узнать, а нельзя ли…
– Восемь… девять… Парик.
– Что?
– Где парик?
– Ой, я и забыла. Вот. – Я залезла в сумку и извлекла парик.
Накануне, прежде чем положить парик в специальный мешок, я тщательно его расчесала. И теперь он лежал, похожий на сбитое машиной палевое животное, в ожидании следующей жертвы, у которой, как и у меня, будет мучительно зудеть от него голова.
– Вы его выстирали?
– Стирать парик?!
– Да. Ведь это очень негигиенично – надевать после кого-то нестираный парик.
– Ваш парик сделан из более дешевого синтетического волокна, чем волосы уцененной Барби. И я справедливо решила, что в стиральной машине он просто-напросто разъедется.
– Если парик в недостаточно хорошем состоянии, мне придется взыскать с вас деньги на приобретение нового.
Я вытаращила на него глаза:
– Вы что, собираетесь взять с меня деньги за парик?!
Он потряс им в воздухе, затем сунул обратно в мешок:
– Двадцать восемь фунтов сорок пенсов. Естественно, я дам вам чек.
– Боже мой! Вы реально собираетесь взять с меня деньги за парик, – рассмеялась я.
Я стояла посреди многолюдного аэропорта, где взлетали и садились самолеты, и думала о том, во что превратила мою жизнь работа на этого человека. Затем я вытащила из кармана кошелек:
– Отлично. Двадцать восемь фунтов сорок пенсов, говорите? Я вам вот что скажу: я округлю сумму до тридцати, включу административные расходы.
– Вам не обязательно…
Я отсчитала тридцать банкнот и шлепнула их перед ним на барную стойку:
– Знаете что, Ричард? Я люблю работать. Если бы вы умели видеть дальше своего носа и не зацикливаться на своих треклятых целях, то непременно заметили бы, что я именно из тех, кто старается все делать на совесть. Я работала, не жалея сил. Носила вашу жуткую униформу, хотя из-за нее у меня наэлектризовывались волосы и надо мной смеялись детишки на улице. Я выполняла все ваши поручения, включая уборку мужского туалета, что явно не предусмотрено моим контрактом и что, согласно трудовому законодательству, подразумевает, по крайней мере, предоставление костюма химической защиты. Я трудилась сверхурочно, пока вы искали бармена и отпугивали всех соискателей, входивших в эту дверь, и я распродала ваш залежавшийся жареный арахис, хотя от него воняло так, будто кто-то испортил воздух. Но я не автомат. Я живой человек, и у меня есть своя жизнь, и я имею временные обязательства, а потому иногда не могу быть таким уж идеальным работником. Я пришла к вам сегодня попроситься обратно на работу, если честно, умолять вас, чтобы меня взяли обратно, поскольку у меня по-прежнему имеются некоторые обязательства и мне нужна работа. Не просто нужна, а нужна позарез. Но сейчас я поняла, что от вас мне ничего не надо. Уж лучше трудиться задарма, чем провести хотя бы еще один день в этом разъедающем душу убогом баре с его кельтской свирелью. Ричард, большое вам человеческое спасибо. Благодаря вам я впервые за долгое время приняла правильное решение. – Я положила кошелек в сумку, туда же запихнула парик и собралась было уходить. Но, поняв, что еще не все сказала, снова повернулась к нему. – И можете засунуть эту вашу работу себе в то самое место, куда вам следует засунуть и ваш поганый арахис. Ой, и что вы делаете с волосами? Зачем столько геля и такая прилизанная макушка? Просто кошмарный ужас какой-то! Вы похожи на Экшн-Мена
[28]
.
Подвыпивший бизнесмен выпрямился и наградил меня сдержанными аплодисментами. Ричард машинально потрогал волосы. Я посмотрела на бизнесмена, затем перевела взгляд на Ричарда:
– Ладно, последние слова беру обратно. Это было низко.
И я ушла.
Я шагала по терминалу, тщетно пытаясь унять сердцебиение, и тут мне вслед неожиданно раздалось:
– Луиза! Луиза!
За мной трусцой бежал Ричард. Я попыталась демонстративно игнорировать его призывы, но, к несчастью, дорогу мне преградил парфюмерный магазин.
– Ну что еще? – спросила я. – Неужели я не заметила крошку от арахиса?
Ричард явно запыхался. Он остановился и задумчиво посмотрел на витрину с духами, словно собираясь с мыслями. Затем повернулся ко мне:
– Вы совершенно правы. Понятно? Вы совершенно правы. – (Я уставилась на него круглыми глазами.) – «Шемрок и кловер». Жуткое место. Согласен, я не самый хороший начальник. Но единственное, что я могу сказать в свое оправдание, так это то, что даже если я и мучу вас дурацкими указаниями, мне приходится еще хуже, поскольку головной офис держит меня за яйца, с каждым разом сжимая их все сильнее. Жена ненавидит меня за то, что я вечно торчу на работе. Поставщики ненавидят меня за то, что из-за давления держателей акций я каждую неделю уменьшаю их маржу. Региональный менеджер недоволен падением продаж, и, если я, как фокусник, не достану улучшенные показатели из рукава, меня сошлют в наше отделение в Северном Уэльсе, обслуживающее пассажирские паромы. Но тогда жена меня точно бросит. И я не стану ее за это осуждать. И вообще, я ненавижу управлять людьми. Навыки общения у меня не лучше, чем у фонарного столба, поэтому я не могу ни с кем сдружиться. Вера до сих пор работает лишь потому, что она толстокожая, как носорог, и, насколько я подозреваю, метит на мое место. Короче, я прошу прощения. И с удовольствием приму вас обратно, так как, что бы я там раньше ни говорил, вы чертовски хорошо работали. И посетители вас любили. – Он вздохнул и, окинув взглядом снующие туда-сюда толпы пассажиров, добавил: – Но вот вам мой совет. Луиза, постарайтесь выбраться отсюда как можно быстрее. Вы привлекательная, умная, работящая женщина и наверняка сможете найти себе место получше, чем это. Если бы не ипотека, которую я с трудом выплачиваю, ребенок на подходе и кредит за чертову «хонду-цивик», отчего я чувствую себя столетним старцем, то, можете мне поверить, я бы сбежал отсюда быстрее, чем взлетают вот эти самолеты. – Он протянул мне расчетный лист и коричневый конверт. – Вот ваши отпускные. А теперь идите. Я серьезно, Луиза. Уносите отсюда ноги.
Я посмотрела на конверт. Нас медленно обтекал поток пассажиров; безразличные к происходившему за их спиной, они то и дело отходили к витринам магазинов проверить наличие паспорта или достать что-нибудь из ручной клади. И неожиданно я со всей неотвратимостью поняла, что сейчас будет.
– Ричард! Конечно, спасибо за добрые слова, но… не могли бы вы все-таки позволить мне вернуться? Пусть даже на время. Мне действительно очень нужна работа.
Ричард посмотрел на меня так, будто не верил своим ушам. Затем тяжело вздохнул:
– Если вы задержитесь на пару месяцев, вы меня здорово выручите. Я действительно в отчаянном положении. На самом деле, если вы приступите прямо сейчас, я смогу съездить к оптовикам за новыми подставками под пивные кружки.
