Пламя уже бушевало вовсю, занялась мачта. Лишь бы огонь не добрался до парусов. Тогда судно потеряет ход, и вся затея выйдет пшиком, он только ушкуйников подставит. Пока его самого спасало от огня то, что он находился на кормовой надстройке. Сюда огонь ещё не взобрался, хотя вся палуба была уже объята пламенем.
«Швед» почти развернулся, но Алексей с удовлетворением отметил, что не успевают они, догоняет их горящий корабль – ведь «швед» на манёвре потерял скорость. Алексей направил свой брандер носом точно в корму «шведа». Когда уже стало понятно, что таран неизбежен и до него остались считаные секунды, он бросился за борт.
Ушёл под воду глубоко и уже там услышал сильный треск. Вынырнув, увидел, как подточенная огнём мачта подает на палубу «шведа». До него донёсся удар, крики… Теперь два корабля сцепились, как два лося рогами по весне, в брачных играх.
Саженками Алексей поплыл к ушкую. Его подхватили и буквально выдернули из воды.
– Ты как?
– Жив!
– А волосья твои где?
Недоумевающий Алексей провёл руками по голове. Только редкие кустики волос остались, остальные сгорели. Когда и как это произошло, он даже не знал.
– Чего встали? На вёсла и разворачиваемся! – скомандовал Корней.
Алексей уселся на скамью и стянул с себя офицерские сапоги. Подошва, хоть и была толстой, местами почти прогорела. Однако босиком он бы точно не устоял на мостике, у руля.
Под парусом и на вёслах они отошли от «шведов» на пару кабельтовых.
– Суши вёсла!
Все гребцы и сам Корней обернулись назад.
Оба корабля сцепились и горели. У брандера уже прогорела обшивка, и были видны шпангоуты. Другой «швед» только начал гореть, но с него в воду уже прыгали моряки. Корабль был деревянным, горел быстро, и потушить его было почти невозможно. Горящая мачта, рухнувшая на него, сделала своё дело.
Пожар на корабле в море – страшная картина. Вокруг полно воды, но пожар не потушить.
Ушкуйники счастливо улыбались.
– Чего лыбитесь? – охладил их радость Корней. – Алексея благодарите! Кабы не он, так «швед» нас просто потопил бы! На вёсла, своих догонять надо.
Команды трёх ушкуев, покачивающихся на волнах, никуда не уходили, наблюдали за действом издалека и встретили возвращавшихся восторженными воплями.
Плыли спокойно, под парусами, уже до вечера. Хоть силён и многочислен шведский флот, но он потерял сегодня два корабля. И вряд ли тут, в этих водах, будет находиться ещё один.
Ночевали на берегу, уже за отмелями. На стоянке подходили к Алексею, хлопали по плечам и спине, выражая этим своё восхищение.
А к вечеру следующего дня они уже вошли в Неву. Потом Ладога, Волхов и, как награда, – Великий Новгород.
Едва увидев сияющие купола Святой Софии, ушкуйники разразились ликующими криками. Поход завершён, есть трофеи!
Алексея же возвращение не радовало. Во-первых, исчез ворон, и произошло это при захвате ушкуями первого корабля. Куда он делся, Алексей не видел. Он пошёл вместе со всеми на абордаж, потом – бой, суматоха… На то, что ворона нет, он обратил внимание уже после тарана брандером «шведа». Спросил кормчего, ушкуйников – те только плечами пожали. До ворона ли, когда своя жизнь на волоске висела?
И ещё одно беспокоило в душе. Раньше, во время попадания его в Византию, к Владимиру Мономаху, он служил императору, князю, был на службе государевой, считая это занятие почётным, нужным, важным для себя, государя, державы и веры православной.
Да, потоплены два шведских корабля с командой, для короля Швеции – потеря ощутимая. Но ведь получилось случайно. Не столько шведской короне хотели насолить, сколько свою жизнь спасали. А по большому счёту, кто он теперь? Да разбойник с большой дороги! Обобрали саамскую деревню, разграбили город. Конечно – не бесчинствовали, не убивали всех, кто на глаза попадался, не насиловали, Боже упаси… Но мелко как-то, лишь бы мошну свою набить. Да, многие сейчас так живут и считают, что нормально. Вон ушкуйники – как радостно вопили, завидев Святую Софию. А как же десять заповедей Христа? «Не убий», «не укради»? Все считают себя православными, в Бога верят, в церковь ходят, крестятся. А меж тем команды не в полном составе вернулись, с четырёх ушкуев двенадцать человек положили за злато-серебро.
И чем больше Алексей размышлял, тем яснее понимал – с ушкуйниками ему не по пути. Вот если бы они многими судами на Сарай, столицу Ордынскую, двинулись – тогда другое дело. И трофеи были бы, да и потрепать татар следовало. Обнаглели ведь, едва ли не каждый год набеги на русскую землю совершают, бесчинства творят, в полон, в рабство ужасное, вечное, людей угоняют. Возвращаются из него единицы, да и то те, кого родня выкупить сможет. Но даже таких случаев – единицы, по пальцам двух рук пересчитать можно. Кому нужна девка, с которой весь аул спал?
Да и деньги собрать тяжело, посредников найти. Так и гибнут русские в плену на тяжёлых работах, от голода и холода. Зачем татарину о рабе ничтожном заботиться, если он в следующем набеге других возьмёт, полных сил и не истощённых? А и умрёт если, не велика беда: Русь рядом, и она необъятна.
Не знали ушкуйники, что часть команды протараненного и потопленного судна спаслась, и уже через два дня король шведский узнаёт, что именно ушкуйники разбой учинили. Возмущённый, в ярости от нарушенного договора, уже следующим днём король пошлёт послов в Москву и Новгород с требованием найти и сурово наказать обидчиков.
Василий Тёмный отпишется, что-де Новгород – сами по себе вольница, не хуже казаков, сладу с ними нет, не государевы они люди. В Новгороде посадники пообещают наказать, как и писано королём – сурово. Только пусть людишки с корабля укажут, что за ушкуи были, точно ли новгородские? Али псковские, али иные какие?
В гневе король шведский приказал выставить в море, у берегов кораблей вдвое больше прежнего, да живота не жалеть, ежели ушкуйники с непрошеным визитом пожалуют.
Меж тем ушкуи причалили в сторонке, на краю пристани. Шкурки кормчий пообещал скорнякам выгодно продать, а деньги по-братски поделить. Серебро и драгоценности делили тут же.
Убитым долю выделили, как живым. Положено так было, семьям надо помочь.
– Алексей, тебя-то где искать? – спросил его Корней.
– Да на прежнем постоялом дворе. Надеюсь, не сгорел он ещё, – пошутил Алексей.
– Типун тебе на язык! Завтра к вечеру жди, выручка за шкурки будет. Или мехами возьмёшь?
– Зачем они мне?
– И я тако же думаю. Ну, бывай. И о походе славном – никому, ни единой живой душе, даже спьяну. Мои-то парни уже учёные, язык за зубами держать умеют.
– Не малец неразумный, знаю.
– Удачно ты в нашу судовую команду попал. Саблю-то все знают, с какого конца держать, удалых в Новгороде – каждый второй. А вот умишком Бог многих обделил. Ты же на ходу ситуацию разрулил. Даже мне в голову такое не пришло бы. Тебе бы воеводой быть.
