– Понятно. Пламен, а как ты тут оказался?
– А где мне быть? В Болгарии? Знаешь, что сейчас в Болгарии?
Я покачал головой – и только тут вспомнил, что в Болгарии эти жесты читаются наоборот: сверху вниз – это нет, а справа налево – это да. Но Пламен не заметил.
– Давно говорили, что Болгария есть самая счастливая страна, у нее есть целая большая колония – Советский Союз. Столько бы мы ни вырастили овощей – все шло туда. А теперь мы в Евросоюзе, и никому ничего не надо. Остановили атомную станцию – сказали, что она опасная. Но теперь у нас нет дешевой… электроэнергии. Нет ничего, встали все заводы. Теперь у нас есть только побережье, застроенное отелями и виллами для иностранцев. Многие виллы ваши же скупили… – В голосе Пламена прозвучала горечь.
– Пламен…
…
– А ты кем был в девяностом?
– Я? Сотрудником безопасности. Начинал только.
– А чего не стреляли-то тогда? Зачем это допустили?
– А в кого стрелять, брат? – прорвало Пламена. – В кого? В людей? Они и сами не знали, чего хотели. В жуликов? В воров? Так я и сам теперь жулик и вор. В кого мне стрелять?! Себе в голову?!!
Пламен помолчал и с горечью закончил:
– Жуликом быть проще. Вором быть проще. Лентяем быть проще. Иногда я смотрю, к чему мы пришли, и думаю – конец света близок. Вы, русские, хотели нас сделать лучше, чем мы есть. Не получилось. Теперь у нас в деревнях, как раньше, яйками… яйцами меняются, потому что денег совсем нет. Сто лет назад так было – и сейчас так есть…
…
– Вы нам помогли от турок освободиться… но тогда все хоть понятно было. Вон – враг. Вон – его мундир, турок. Стреляй. А сейчас не знаешь, в кого стрелять, мы сами себе враги. Многие в себя и стреляют. Один в парламенте с балкона в зал прыгнул – слышал?
[47]
– Да.
– А не изменилось ничего. И не изменится. Мы для себя – самые худшие из врагов…
Больше Пламен не говорил ничего.
На «Линкольне» мы проехали через большую часть Скопье. Потом Пламен притормозил на перекрестке – и в нашу машину проворно сел человек средних лет в неприметном, но дорогом костюме.
– Поехали, поехали…
Пламен тронул машину с места.
– А это кто с тобой?
– Друг.
– Так нельзя. Ты это знаешь.
– Он не понимает наш язык. Совсем.
Человек опасливо покосился на пассажирское сиденье.
– Привез?
– Да.
– Хорошо. – Пламен достал тонкую пачку купюр: – Сходи пока покушай…
– Кто это был? Этот?
– Говорю же, мой человек из местной безопасности. У него большая семья и маленькое жалованье.
– Понятно, – кивнул я, – а это что?
– Это папка. С делом на Дрыжака, настоящим. В нашей службе безопасности есть два типа досье на основных гангстеров. Одно в компьютере – оно предоставляется по запросу в рамках европейского сотрудничества. Второе – на бумаге, настоящее. Его нет нигде в Сети, и потому получить его можно, только если у тебя есть физический доступ к папке.
Я кивнул. Очень, очень умно. Иногда отсталость не всегда в минус. Американцы настолько наловчились перехватывать сообщения и покупать базы данных, что теперь для них, если чего-то нет в компьютере, то нет вообще, физические источники информации они почти не отслеживают и не могут отследить. Поэтому эта информация в намного большей безопасности, чем в любой хорошо оснащенной европейской спецслужбе.
– Это я придумал для них, – сказал Пламен, – посмотрел это в одном австрийском банке. У них нет ни одного компьютера, всю бухгалтерию, все счета клиентов они ведут с помощью печатных машинок и бумаг. Американские налоговые инспекторы просто в бешенстве.
– Я представляю.
Пламен открыл папку. Я достал коммуникатор, перевел его в режим фотоаппарата.
– Добро. Я буду давать тебе важные бумаги, а ты их снимать. И рассказывать, тут на македонском.
– Очень хорошо…
Как оказалось, у Бойко Дрыжака была очень и очень непростая биография. Во-первых, никто не знал точно, откуда он родом и кто его родные. Для Балкан, тем более для горных Балкан, где все опирается на семьи и кланы, – это нонсенс, такого просто быть не может. Но тут было именно это.
Македонская разведка выяснила, что Бойко Дрыжак на самом деле украинец, родился близ населенного пункта Рахово. В девяностые годы принимал активное участие в бандитских войнах во Львове, группировка его проиграла, и он сбежал сюда, причем не с пустыми руками. Лояльность местных он получил, породнившись с влиятельным местным кланом, видимо, основой союза являлись деньги, а может, и то, что дочь испортила себе репутацию, и никто не хотел брать ее в жены с такой биографией. Бойко Дрыжак взял.
С самого начала Бойко Дрыжак был не просто торговцем. Скорее, даже он не был наркоторговцем, наркотиками приторговывал, но не на регулярной основе, наверное, когда перепадало что-то от хозяев – он толкал партию. Во-первых, он с самого начала присутствия здесь KFOR получил выгодные контракты на снабжение международных сил продовольствием. Во-вторых, у него были контакты, позволяющие сбывать угнанные машины… причем сбывали их в Африку, а угоняли в Украине или, может быть, даже в России. В-третьих, Дрыжак торговал живым товаром для борделей… опять-таки не зарываясь – он никогда не трогал местных, понимая, что ему могут за это ноги оторвать. Торговал молодыми женщинами, девочками, мальчиками – в основном в африканские и ближневосточные бордели. В-четвертых, Бойко Дрыжак устраивал в горах охоты на людей для богатых клиентов.
Последнее – было уже слишком.
Дрыжак – несмотря на то, что был не местным, то ли из-за влияния жены, то ли из-за большого количества денег, то ли из-за американцев – входил в бажрак. Бажрак – это исполнительный комитет албанской мафии, что-то вроде сицилийского копполо. То есть теоретически он был неприкосновенен. Фактически же…
Умирают все…
Македонская разведка имела в бумажном варианте дела довольно многое о текущих делах Дрыжака, включая список его ближайших соратников и места, где он пользовался наибольшим влиянием. Все это я аккуратно перефотографировал.
– Твои возможности распространяются только на спецслужбы или и на армию тоже? – спросил я Пламена.
– А что надо?
– Беспилотник. На несколько часов.
– Это можно…
Пламен уехал договариваться насчет беспилотника, а я вернулся на стрельбище и тоже освежил свои навыки. В числе прочего пострелял из местной винтовки «Tara TM4», которая представляла собой попытку сделать дешевый «НК416» и которую Македония в небольших количествах поставляла спецназу Вьетнама, Монголии, а также в страны Северной Африки и на Ближний Восток. Оружие, если честно, так себе, как и все поршневые винтовки в форм-факторе «М4». Да, я понимаю, для того, кто служил в американской армии, – это наилучшее решение. Но для того, кто привык к «калашникову», плюсов немного – винтовка непривычная, отдача больше, чем у классической «М4». Короче, в руку не легла.
