Языком в действительности владели все, и даже Мария. Она не произнесла ни слова, но я по глазам видела — она отлично понимает федеральную речь. Сеньора Вальдес учила язык в молодости и сейчас только восстанавливала навыки. Болтала бегло, хотя и с сильным акцентом. Энрике говорил свободно, а с детьми занимался преподаватель, и успехи были значительные.
Однажды рано утром я приехала и застала дома одного Энрике.
— Они поехали по магазинам, — сказал он. — Их повезла эта сержантша. Майор Берг, мне показалось, что раньше я уже видел ее. Странно, я считал, что вы — единственный земной разведчик, с которым я водил знакомство.
— Вы могли ее видеть, доктор Вальдес. Она эльдорадка. Вы ведь интересовались моим окружением? Она среди тех, с кем я общалась.
— А-а, — он кивнул и жестом показал на садовые двери: — Составите мне компанию? Здесь маленький сад, я привык к большим паркам, но тропинка к церкви действительно очень живописна. И вполне подходит для утренней прогулки.
— Большими парками на Земле не владеет почти никто. Есть несколько семейств, которые владеют поместьями на Земле. Но это родовое гнездо, дом для всего клана, а не для одной семьи. Что касается прогулок, то даже аристократы пользуются общественными местами. Как в городе, так и за городом.
— Я мало что видел, только то, что проплывало за окнами машины. Но здесь довольно красиво. И население небольшое.
— Шотландия относительно малонаселена. Не самый благоприятный климат. В континентальной Европе плотность куда выше.
— А вы? Почему вы выбрали эту страну?
— Здесь живут мои дальние родственники. Они хотят, чтобы я останавливалась у них, если дела требуют моего присутствия на Земле.
Энрике оглянулся на коттедж, из которого мы вышли.
— Должно быть, у ваших родственников дом побольше этого.
— Пожалуй.
Он прошел еще несколько шагов в молчании.
— Долорес… как удивительно, что мы снова встретились. Вы стали именно такой, как я когда-то мечтал. И я не ошибся, посчитав, что вы справитесь с ролью знатной дамы. Мама сказала, ваш бывший муж — аристократ?
— Это не имеет значения, доктор Вальдес.
— Долорес! — вдруг взорвался он. — Пожалуйста, мы ведь были на «ты»…
— Нет, — жестко и даже с удовольствием отрезала я, улыбаясь и холодно глядя ему в глаза. — Доктор Вальдес, запомните: Долорес Кастро больше нет. Мое имя — Офелия ван ден Берг, и я не бедная девочка из эльдорадской деревни, а майор специальной разведки. В данном случае — специалист, которого государство направило сюда, чтобы помочь вам и вашей семье адаптироваться к нашим реалиям. Не более того.
— Хотите сказать, вы сами не очень-то и хотели снова увидеть меня… нас?
— Разумеется. Доктор Вальдес, моему сыну всего семь месяцев. И я с куда большим удовольствием проведу время с ним, чем с кем бы то ни было еще.
Он застыл, лицо окаменело, только ноздри вздрагивали.
— Что ж, майор Берг. Пусть будет так. С вашего разрешения, я зайду в церковь. Нет, можете не сопровождать меня. Насколько мне известно, скрытая охрана присутствует постоянно, а переводчик мне ни к чему, я достаточно хорошо владею языком.
Я слегка кивнула, повернулась и пошла обратно в коттедж, отлично чувствуя, что Энрике смотрит мне в спину. Вот же ж упорный черт.
Он вернулся через час, уже совершенно успокоенный, черты лица смягчились. Кивнул мне, сказал, что поработает в кабинете, и поднялся на второй этаж. Через четверть часа из города вернулось все семейство — вместе с Марией, которая, о чудо, надела светлое платье. Такое же глухое и слепое, как ее черные тряпки, но — светло-зеленое. Застыла на пороге, рассматривая меня — как будто не ожидала увидеть, — и быстро ушла наверх.
Прислуга сервировала обед. Обедали мы обычно вчетвером — сеньора Вальдес, я, Энрике и Мария. Дети ели отдельно, под присмотром нянь. Старшего ребенка, Виктора, по понятиям Эльдорадо уже вполне можно было сажать за взрослый стол, но Мария не спешила знакомить сына с настоящей жизнью.
За столом сеньора Вальдес много шутила и веселилась. Мария угрюмо молчала, не отрывая взгляда от тарелки. Энрике тоже в разговоре почти не участвовал, но я видела, какой любовью к матери светится его лицо. Ему нравилось, что мать смеется.
— Как давно я не видел тебя такой, — обронил он. — Кажется, целую вечность. А помнишь, как я поступил в университет, отец устроил бал, и ты танцевала со мной?
— Я и сейчас могу, — с ноткой самодовольства заявила сеньора.
Энрике покачал тяжелой головой, взгляд его затуманился.
— Я думаю, когда мы познакомимся с соседями, нам следует устроить вечер.
— Прекрасная идея, — согласилась сеньора и тут же повернулась ко мне: — Делла, ты ведь умеешь танцевать?
Она впервые обратилась ко мне на «ты» прилюдно.
— Умею, — согласилась я с легкой улыбкой.
— Впрочем, зачем я спросила, ты ведь разведчик, обязана уметь все.
Я не стала уточнять, что во время службы танцевала примерно как дрессированная медведица. Я научилась позже, уже когда пришла работать к Августу.
— Ты ведь не откажешься составить пару Энрике? Мария-то танцевать не умеет…
От резкого звона все вздрогнули. Мария бросила вилку, та ударилась о фарфоровую тарелку. Мария сжала руки в кулачки так, что побелели костяшки, и вперила ненавидящий взгляд в свекровь.
— Я еще жива, ясно?! Вы все… я вас насквозь вижу! Целыми днями только и делаете, что нахваливаете эту… шпионку! Она предавала нашу страну, она продала нас всех, а для вас это ничего не значит! Только рано вы еще меня хороните!
— Мария, — негромко сказал Энрике.
— Хватит! — Она перекинула гневный взгляд на него. — Думаешь, я слепая? Стоило мне отлучиться из дома, и что я вижу? Вы тут же вдвоем, как голубки!
— На разных этажах, — не удержалась я.
Я добилась своего: она уставилась на меня.
— Вы путаете изменника и разведчика, Мария. Я никогда не предавала свою страну. Семья вашего мужа — хорошие люди, с которыми я не могла дружить раньше, поскольку мы были по разные стороны баррикад. Сейчас это возможно. И я не собираюсь пересматривать свои отношения с вашей свекровью только потому, что вы ревнуете своего мужа к каждому столбу.
Мария вскочила, поджала губы. В какой-то момент я подумала, что она сейчас набросится на меня, колотя маленькими твердыми кулачками, но нет — выдержки хватило.
Она просто убежала из столовой.
Энрике молча сложил салфетку и встал.
— Прошу прощения, — сказал он и пошел за женой.
Вскоре до нас с сеньорой донеслись звуки ссоры. Энрике говорил низко, басовито, с явной угрозой. Мария почти срывалась на визг.
