Марченко успел почти весь бокал допить, пока ответил наконец:
— А вот есть у меня такое впечатление, что тогда несколько кондукторов решили сами по себе работать. Это у каких были окна далеко от Северореченска, потому что тамошних всех под себя один хозяин подмял. А эти вроде как профсоюз организовали.
— И где теперь тот профсоюз?
— А где он? В Караганде он, хи-хи, хи-хи, ха-ха! Как в оперетте пели, — засмеялся Марченко. — Игорь Фомин за главного у них считался — так в Форт он сдернул, по слухам, вроде даже на какую-то работу пошел. Шелеп Аркаша в Северореченск уехал. Говорят, что ему сделали предложение, на которое не следует отвечать отказом. Витек Маломер с ними был — он и до сих пор там, работает под высельскими. У него окно где-то неподалеку оттуда, быстро оборачивается. Ничего так, жирует, — задумчиво добавил Марченко.
— А товар кто у профсоюза брал? Или на разных работали?
— Высельские же и брали все. Кажется. Но в доле в любом случае были.
— Высельские, — повторил я за ним. — Но высельские сидят в своих Выселках, а по территории Форта их жилинские представляют, так?
— Более или менее.
— А который в Форт уехал, как его… Фомин?
— Да, Игорь Фомин. Он к нам из Северореченска подтянулся, с него и профсоюз пошел. А потом сюда двинул. По слухам, косяк за ним был какой-то, искали всякие люди. Где он, что и как теперь — понятия не имею, не моя это епархия. Так что с заказом?
— А принят заказ, — я потыкал пальцем в открытый журнал.
— Тогда бы мне патрончиков к револьверу, да и оформляться можно, — объявил Марченко. — Праздновать здесь будете? Не к нам?
— Здесь.
— Ну как-нибудь и к нам заезжайте, найдем куда сходить. Там здорово весело бывает… ну вы в курсе, — засмеялся он, явно вспомнив обстоятельства нашего знакомства.
В общем, Марченко надолго не задержался. Стряс с меня сколько мог и ушел по своим делам. Точнее — уехал на белой «ниве». Но при этом оставил меня с ощущением того, что он за все расплатился. Хотя бы тем, что на вопросы ответил, а зачем оно мне надо — не спросил. И готов дальше сотрудничать.
Я взялся за телефон, дозвонился в паб. Трубку взял Иван, сказал, что Хмель отъехал, будет позже. Ну да, у него опять праздник, опять суета. Позже поговорим. А завтра с утра еще и Платон притопает, надо будет и его расспросить с подробностями.
Потом, подумав, позвонил ему на мобильный. Ну, чарофон который. Рассказал о том, что мне Марченко сообщил. Хмель выслушал с явным интересом.
Так, а пока получается, что мне и делать нечего. Даже странно немного. То бежал, бежал, стрелял, бился — и вдруг все, слезай, приехали. И куды крестьянину податься? Идти дальше пиво пить? Я глянул на часы — рановато. Все равно там допоздна сидеть есть смысл, так это я уже пьяный буду. Не годится. Мила, Мила, вот зачем ты меня так не вовремя бросила перед праздниками? Сиди теперь и скучай. Саня, кстати, тоже к новой пассии своей не бежит, не простил амулетика.
Может, с ним куда-то двинуть? А куда? На сегодня в Форте всего два развлечения имеются — есть где-то или пить. Обычно все вместе. А, вру, Саня сегодня в какую-то компанию выдвигается, бывших коллег, что ли, придет в паб уже к одиннадцати, наверное. Так что я еще и в одиночку должен себе развлечения искать. В любом случае магазин закрыт, так что включаю праздничное освещение в окнах — и на замок.
Кстати, надо со всеми проблемами до старого Эн-Гэ разобраться, потому что потом обещали начать привлекать на все подряд. И по району подежурить придется, и главное — за стены гонять начнут помаленьку. Скоро с Севера начнется движение всякой твари через границу, затем надо будет дороги время от времени «проезжать», потому что основные силы Патруля опять начнут дергать на «войну фракций», так сказать, и бандитов, а кому-то надо и тварей гонять. Вообще думаю, что резерв как раз больше против тварей создавался. Это если на его состав глянуть, то сразу понятно становится. И там же у меня занятия в учебном центре, плюс с «цеховиками» договорился… Да, лучше бы сейчас справиться. Что включает, вне всякого сомнения, физическое устранение Темы Жилина. И вот надо придумать, как это сделать.
А сейчас… может, поспать просто? Как раз до вечера? Придавить минут двести сорок или около того? А это мысль, мысль.
Клондайк.
6 января
Вот не привык днем спать, но иногда приятно. После дневного сна сам как периной битый, но если никуда лететь не надо, то можно и так пожить, не проблема. А я точно не собираюсь никуда ни сегодня, ни завтра.
Валялся в постели еще минут двадцать, пока встал, потом долго плескался под душем. Одевшись, спустился в подвал, подкинул угля в топку, чтобы дом был теплым, когда вернусь с празднества. С улицы, к слову, уже шум какой-то слышен. Где-то музыка играет, где-то сразу много народу гомонит. Это к нам со стороны Павших доходит, благо рядом.
Ну что, Хмель там вернулся? Позвонить? А на фига звонить, все равно же иду, так?
Тут в магазин позвонили. Я выругался.
Нет, я вовсе не такой нервный, но там же табличка специальная висит, в которой черным по желтому написано «Закрыто». Прямо так и написано, что подразумевает хотя бы, что звонить в эту дверь точно не надо.
Поднялся из подвала, отключил сигналку, глянул в домофон. Удивился. Пошел и открыл дверь, запустив в магазин Линева.
— Ничего, что я так нахально? — спросил он, заходя в помещение и расстегивая пальто.
— Смотря зачем, — пожал я плечами, закрыв дверь у него за спиной.
Уже знакомого телохранителя я увидел, но теперь он сидел в машине рядом с водителем.
— Могу предложить чаю или чего покрепче.
От Линева, к слову, уже потягивало алкоголем. Подозреваю, что на службе отметили.
— А что есть покрепче?
История склонна повторяться, смотрю. Открыл шкаф, показал содержимое. Он заглянул, явно подумал, потом показал на бутылку «Хай Уэста»:
— Это же бурбон?
— Он самый.
— Хороший?
— Самый лучший, наверное.
— Тогда точно попробую.
Налил ему. Налил себе. Отсалютовал бокалом. Заодно напомнил самому себе, что надо Дюпре заказать еще бурбона. Он тут хорошо расходится в представительских целях.
— Так чем обязан?
— Вы своего человека спасли, верно? — спросил Линев.
— Да, — не стал я скрывать.
Может, они уже наблюдение давно установили и Платона видели. Глупо врать.
— И кто его увез? Нет, я понимаю, что доказать вы не можете, но своя теория есть на этот счет?
— Жилин. Его люди.
— А ведь я лично тогда с ним разговаривал. И он мне обещал с вами вообще не пересекаться. Жадность. Очень он жадный. — Линев отпил виски, покатал во рту, проглотил, кивнул одобрительно: — Отлично. Кто возит?
