– Нет, – пожала я плечами, – только мигрень иногда накатывает, но от нее никаких средств не придумали. Вернее, они есть, я пила все, но толку никакого, поэтому просто сплю, пока голова не успокоится.
– А-а-а, – протянула Зина, – не все могут хорошим самочувствием похвастаться, кое-кто с детства с новинками фармакологии познакомился. Если тебе по жизненным показаниям чего надо, шеф разрешает медикаменты оставить, у него список лекарств есть, которые ты пьешь. Когда твой запас закончится, новые пилюли купят. Эпохов почему-то не заинтересован, чтобы люди раньше времени загибались. Но, если инфаркт случится, как у Виктора, он из Ликиной группы был, или инсульт, как у Регины, тогда кранты. Помощи не жди. Мы же нелегалы, визы давно просрочены. Шеф не желает иметь неприятности с местной полицией. А в случае с Ликой он сделал исключение, вылечил ее воспаление легких. Раисе Эпохов врача не вызвал, она какую-то траву два дня заваривала, но не помогло. А стоило Лике разок чихнуть, как Борис Валентинович велел Федьке ее в город в клинику везти, мешок лекарств экономке купили. А еще босс приказал Анжелике в постели лежать. Это вообще невероятно! Лика три дня провалялась, я ей жрачку таскала. Заглядываю как-то с чаем, а она в душе плещется. Поставила я поднос на тумбочку, глядь, а на ней журнал лежит, свежий совсем, небось Федька в город катался и привез. Я не удержалась, начала страницы перелистывать, мы тут никакой информации не имеем, новости не смотрим, интересно же, что в мире происходит, вдруг война началась! Но издание оказалось дурацким, оно содержало исключительно интервью звезд, ни словечка о политике или экономике. И когда я его схватила, оно раскрылось на странице, у которой уголок загнут был. Лика перед тем, как мыться отправиться, статью читала. Я на текст глянула, а там написано «Наш корреспондент пообщался с профессором Борисом Валентиновичем Эпоховым в день его рождения, 15 сентября». Ой, как мне интересно стало! Захотелось узнать, чего шеф рассказал, может, о себе какие-то личные сведения выложил. Но почитать не удалось, шум воды в ванной стих. Я поняла, что Анжелика сейчас выйдет, и убежала. А было это четырнадцатого сентября! Я на завтра торт забацала бисквитный с вареньем и белковым кремом. Лике его вручила со словами:
– Поздравь господина Эпохова, мне от него ничего не надо, подлизываться не собираюсь. Если хочешь, скажи, что сама испекла. Просто я Борису Валентиновичу благодарна за то, что он меня сподвиг вслух о своих преступлениях рассказать, мне теперь легче жить.
Зина отвернулась к окну, напоминающему бойницу.
– Это правда. Я на самом деле «спасибо» профессору давно сказать хочу. После того, как покаялась, словно бетонная плита с сердца свалилась. И с тобой так же будет, когда храбрости наберешься и душу откроешь. Лика блюдо взяла и молча унесла. Вечером она меня отослала в кладовой порядок навести, я в чулане стала банки переставлять, и вдруг Анжелика вошла, протянула кусок хорошего мыла, не хозяйственного, и говорит:
– Спасибо за торт, я не сообщила, что он от тебя, иначе Борис Валентинович удивится, откуда кухарка о дне рождения узнала. Я ему не доложила, что ты журнал читала. Больше никогда так не поступай. И не активничай. Прикажут бисквит испечь, старайся изо всех сил. Не велят? Не лезь на рожон, добром это не закончится.
И все. Никакого особого расположения ко мне она не демонстрирует, я к ней тоже, но Лика не подлая. Если выполнять местные правила, она врагом не станет.
– А кто тут самый опасный? – спросила я. – Гарри?
Зина засмеялась.
– Ну и сказала! Дедуля – местный юродивый. Безобидный, как котенок. Он ко всем хорошо относится, всем хочет угодить, чудной такой! Библиотеку в порядок приводит, каталог составляет, книжный червь. На ребенка похож! На кухню забегает, на шкафчик с припасами смотрит и молчит. Ну я-то знаю, чего ему охота! Достану печенье и угощу, а он и рад-радешенек. Гарри очень скандалы не любит, если кто свару затевает, старик пытается ее затушить. Шефа он боится и уважает, а Борис Валентинович не упускает возможности подшутить над Гарри. Кое-кто из нашей группы решил, что дедуля – мальчик для битья, и начал над ним издеваться. Смотри, не повтори их ошибку. Что позволено Юпитеру, не позволено быку. Никогда не обижай Гарри, не подшучивай над ним, икнется тебе глупое поведение.
Я решила выудить из поварихи как можно больше сведений.
– Гарри из твоей группы?
– Нет, – возразила Зина, – когда меня привезли, он уже тут жил, а Раиса, которая тогда на кухне заправляла, сказала, что дед в доме кучковался, когда она появилась. А ей то же самое говорила Нина, она до Раи у плиты стояла. Мне с Ниной увидеться не довелось. Похоже, старик тут с морковкиного заговенья.
– Дедушку можно не бояться. Анжелика не гадина, просто надо хорошо работать, и с ней проблем не будет, – повторила я. – А Павел и Полина? Они какие?
Зина положила ногу на ногу.
– Паша с виду идиот, солдафон, железный лоб, кирзовый сапог. Да не так мужик прост, как казаться хочет. Я в нем не разобралась. И про Полину ничего не скажу. Она с животными возится, людей сторонится. Когда у Поли коза умерла, фермерша так плакала, что босс ее еды на два дня лишил. А вчера, когда она Ксюху мертвую увидела, ни слезинки не проронила. Вот и делай выводы.
– Остался Федор, – пробормотала я, – думаю, ему Эпохов больше всех доверяет, раз отпускает на машине в город.
Зинаида не ответила.
– Федор самый страшный? – догадалась я. – Ни разу его в доме не видела. Он внутрь не заходит? Привез меня, бросил на дорожке и куда-то укатил.
– Ничего о нем не знаю, – отрубила Зина. – Ничего. Вообще! Не спрашивай! Без того много наболтала. Мастерица ты с людьми разговоры затевать. И…
Из коридора послышались шаги.
– Завтрак! – ахнула повариха. – Скорей! Умеешь манку варить? Молоко и крупа на столе! Живо!
Я ринулась к кастрюле, поставила ее на горелку, вылила в нее молоко, вытряхнула крупу и начала энергично болтать ложкой.
Глава 29
– Борис Валентинович через десять минут сядет за стол, – объявила Лика, входя на кухню. – Можно завтрак подавать. Эй, вы еще его не сделали?
– Все готово, – заверила Зинаида, – просто я велела Дарье кашку на огне держать. Чаек заварен. Хлеб сейчас нарежу.
Анжелика развернулась и ушла.
– Фу! – выдохнула повариха. – Пронесло. Больше ко мне с болтовней не подкатывай. Из-за тебя чуть с едой не накосячили.
– Прости, – прошептала я, – хочется побольше узнать, чтобы ошибки не совершить.
– Рот захлопни, а глаза открой пошире, – зашипела Зина. – Мне вот никто ничего не сообщал, сама разобралась. Давай, переливай кашу в супницу, на столе ее в тарелки всем разложишь. Последний тебе мой совет: прежде чем что-то сделать, даже чихнуть, сначала подумай, надо ли тебе это. Эй! Кашу не пролей!
Я закрыла супницу крышкой и с запозданием удивилась:
