– Внимание. За беседой и ужином члены группы успели забыть, почему здесь оказались. Напомню: ради исправления, воспитания души. Леониду нужно научиться отвечать за свои слова. Он объявил за завтраком: «Мечтаю о черной икре». Отныне господину Деревянко предоставлена такая возможность. Все! Ему следует питаться исключительно этим деликатесом, более ничем.
– Но… у меня печень заболит, – занервничал Леонид, – желудок взбунтуется. И вообще, икра мне уже надоела. Хочется хлеба с маслом, картошечки…
– Комиссар должен держать слово, – повторил Эпохов.
– И как долго мне ее жрать? – насупился Деревянко.
– Пока комиссарствуешь, – иезуитски улыбнулся Борис. – Хочешь макарон с сыром?
– Да, – обрадовался Леонид.
– Тогда сложи с себя полномочия руководителя, – усмехнулся Эпохов, – стань обычным членом группы и питайся как все.
– Меня опять переселят в маленький номер? – уточнил Леня.
Борис Валентинович отправил в рот ложку запеканки.
– Ммм, терпимо. Нет, расстригу переведут в спальню Васильевой, она в мансарде, туалет в коридоре. Апартаменты повышенной комфортности отдадут новому комиссару.
– Не хочу переезжать в нору! – заорал Леня.
– В чем проблема? Лопай шесть раз в день черную икру и жируй в роскошных условиях, – отрезал Борис Валентинович, – решай. Пять секунд на размышление.
– А кто вместо меня комиссаром станет? – поинтересовался Леня.
Хозяин показал на Владимира.
– Он.
– Я готов! – закричал Якунин. – И в отличие от этого дурня буду осторожен в выражении желаний.
– Правильно, – кивнул Эпохов, – некоторые люди со временем понимают: самая большая их удача – это то, что заветная мечта не исполнилась. Хотел парень стать военным, а его в училище не приняли. То-то хлопец горевал, плакал, пытался правдой-неправдой в лейтенанты попасть – и Облом Обломыч. Потом смирился, начал яблоками торговать, от тоски на рынок устроился, и поперла ему удача. Через десять лет сидит неудавшийся вояка в своем собственном роскошном доме, и тут ему мысль по башке коромыслом бьет: вот же повезло, в училище не приняли, носи я погоны, сейчас бы кантовался в российской глубинке, водку пил, копейки от аванса до получки считал, не видать бы мне ни Ниццы, ни жены-красавицы, ни личного самолета, спасибо, боженька, что мечту мою исполнил.
– Как вы правильно мыслите, – восхитилась Рита. – Можно блокнот и ручку попросить? Хочу за вами умные речи записывать.
– А фигу ему, – воскликнул Леня, хватая ложку, – не бывать дураку комиссаром.
– Что это? – взвизгнула Алиса.
Я повернулась к ней и увидела, что она держит вилку, с которой свисает ошейник Роджера.
Глава 20
– В запеканке лежало, – продолжала Алиса. – Откуда-а-а? Не па-а-анимаю!
Я, в отличие от нее, сообразила, каким образом аксессуар мини-пига оказался в ужине. Когда горе-повариха поставила сковородку на пол и на секунду отвлеклась, чтобы открыть духовку, мини-пиг начал быстро хлебать смесь из яиц, сосисок и овощей, именно в этот момент ошейник расстегнулся и утонул в месиве.
– Стра-а-анно, – тянула Алиса, – зага-а-адочно.
Я сдернула с вилки ошейник, запихнула его себе в рот и затараторила:
– Вам попалась кора ели.
Рита оперлась локтями о стол.
– Зачем ее в киш положили?
– Для придания блюду особого аромата и неповторимого привкуса, – нашлась я, заталкивая языком «деликатес» за щеку. – Извините, что отняла у вас приправу, обожаю ее.
– Ничего, – ответила Алиса, – сомневаюсь, что мне сей изыск пришелся бы по вкусу.
– Где Нинель Павловна? – вдруг спросила Маргарита. – Я только сейчас сообразила, что ее нет за столом.
– И правда, – удивился Леонид. – Может, бабке не сказали, что ужин готов? Где она…
Договорить Деревянко не успел, дверь распахнулась, в столовую вплыла Рогачева.
– Вы опоздали, – сурово отчеканил босс.
Нинель Павловна одернула хламиду.
– Только-только завершила выполнение задания, не очень-то легко мне пришлось, но я все сделала. Пошла в особняк, не туда свернула, заплутала, очутилась на берегу озера…
– Сма-а-атрите! – подпрыгнула Алиса. – Съела запеканку, а под ней оказалась креветка из салата. Она ползет. Честное слово!
– Тебе кажется, это оптический обман, – возразила я, хотела продолжить, но тут край нитяного ошейника, который я держала за щекой, попал на язык и обмотался вокруг него. Я временно онемела.
– Я бродила по территории, – жаловалась тем временем Нинель Павловна, – испугалась! Повсюду деревья, темнота! Натыкалась на какие-то сооружения…
– Креветка чешет к краю стола, – провозгласила Алиса, – чемпион по марафону прямо. У меня вопрос: неужели морские гады передвигаются, как червяки? Сжимаются-разжимаются? Я думала, они пла-а-авают. Хотя я не биолог!
– Я придумала новый силковицил, – засуетилась Рита, – соображала, соображала и дотумкала.
– Лекарства изобретаешь? – заржал Владимир. – В фармакологии работаешь? Не силковицил! Силлогизм! Тайга дремучая!
– Все люди на двух ногах. У кенгуру две ноги. Кенга – человек, – радостно заявила Маргарита.
– Ваша попытка с очередным силлогизмом не очень удалась, – деликатно заметила Алиса.
– Почему? – расстроилась Маргарита.
– Условие неправильное, – деловито сказал Якунин, – у кенгуру четыре лапы.
– Она на двух ходит, – возразила брюнетка, – я видела по телеку.
– Дорогая, сумчатое прыгает, – поправила Нинель, – опирается на хвост и скок-поскок. Но вы правы, у кенгурушечки две ноженьки.
Владимир насадил на вилку кусок запеканки.
– А на груди у нее чего?
– Ручки, – просюсюкала Нинель и начала ковыряться в тарелке.
– У животных нет рук! – разозлился Якунин. – Не сметь спорить с умным человеком! Не сметь!!!
– Ой, как стра-а-ашно, – поежилась Алиса, – тебя все боятся, дрожат и пааадают.
– Слушаются тут исключительно Бориса Валентиновича и меня, – подал голос Леонид.
– Почему? – изумилась Нинель, опоздавшая к началу беседы.
– Я комиссар, – гордо заявил Деревянко.
– Сначала икру дожри, а то поста лишишься, – сбил с него спесь Владимир.
Я осторожно взглянула на Эпохова, тот с непроницаемым видом пил из стакана воду, в беседу подопечных не вмешивался. Мне стало ясно: профессор внимательно изучает тех, кто очутился в Волчьей пасти. Он провокатор, нарочно создает острые ситуации и смотрит на реакцию присутствующих. Деревянко он назначил главным для разжигания скандала, заодно Борис проверяет, на что готов пойти Леонид, чтобы сохранить руководящий пост и эксклюзивные бытовые условия. И Леня открылся, сначала он поглумился над бедным Гарри, заставил старика ходить на четвереньках и тявкать, затем согласился давиться икрой. Думаете, питаться одним изыском легко? Вовсе нет. Леня сейчас еле-еле запихивает в себя белужью икру, ему не дали ни хлеба, ни картошки, ничего, только деликатес.
