– Ну, так вот. Короче, дружбану усугубить хочется, аж уши мокнут. А как и, главное, где?! Так он что, стервец, придумал. Брал пузырь, пихал в кофр и шел в самое пятое отделение милиции. Раньше же в такие лавочки входить-выходить можно было запросто. Всех пускали. Ну вот. Он заходил, чинно поднимался на второй этаж в сортир, запирался в кабинке, спокойно выжирал и шел дальше матрешки свои впаривать. И так по восемь раз на дню. У него там и стакан свой в бачке появился, и вообще. Самое безопасное место было. Ну, не заметут же эти козлы из собственного же клозета!
– Во как бывает… – протянул водку для чоканья худой.
Я с удовольствием приложился и хотел было задать мастерам художественного промысла один давно мучающий меня вопрос. Вот в Китае вывели новую породу поросят. Зеленых. Они еще и светятся по ночам. Ну, генная инженерия и все такое. Так вот, мне дико любопытно, какого же цвета будет в итоге сало у этого хряка, когда он вырастет?! А у кого же еще спрашивать, как не у живописцев! Они же каждый день, считай, измышляют цветовые гаммы.
В дверь туалета постучали. Я удивленно оглянулся. Вот что значит интеллигенция вокруг, даже в общественную сральню стучат! Звук повторился. Потом еще. Потом начали долбить ногами. Потом я услышал знакомый всхлип:
– Коленька, мне тут одиноко и очень страшно!
Я плюнул, раскланялся с художниками, те понимающе кивали, и вышел в выставочный шум и гам. Перед дверью, конечно, стояла взъерошенная и потерянная Вероника.
– Ну, котя, я же здесь никого не знаю. Вдруг чего…
Я махнул рукой, честно схватил за вспотевшую лапку и поволок в зал. Между тем народ постепенно начал кучковаться. По интересам. У окна стояла дама, страшно представить какого возраста, отчаянно похожая на колено от бамбуковой удочки, веками хранившееся на дачном чердаке. И при этом она еще постоянно моргала. Подобное я видел только у знакомой проститутки Вали. Когда она первый раз увидела мой член, ее охватил точно такой же нервный тик. Итак, дама вещала. Другого слова не подберешь. Тогда получается, что окружающие – внимали. Так оно и было.
– Двадцать лет работы в архивах. Понимаете, двадцать лет!
Народ вокруг понимающе зацокал: надо же, вот как бывает. Я никак не мог взять в толк, о чем, собственно, спич, но эта швабра меня заинтересовала. Поэтому мужественно ждал продолжения ее излияний.
– Так вот, – крутя головой, мигала и трясла редкими волосенками цвета бордо эта, стыдно сказать, дама, – я все-таки добилась чего хотела. К чему стремилась всю сознательную жизнь. Еще в молодости, на филфаке МГУ, прочитав грандиозный труд великого ученого девятнадцатого века, собирателя русского фольклора Александра Николаевича Афанасьева, «Поэтические воззрения славян на природу», меня страшно заинтересовала судьба русалок.
Насколько реальны эти персонажи древних народных сказаний? Ведь они присутствуют не только на Руси, но и почти во всех европейских мифах и легендах. Особенно меня взволновал тот факт, что очень часто они изводили незадачливых средневековых селян, и особенно рыбаков, своими песнями. Об этом неоднократно указывает и сам Афанасьев. Как же можно песнями доводить народ до исступления?! Ведь тогда еще не было Тани Булановой?! Понятно, что сейчас она это делает на раз! Но тогда?! Нет, здесь что-то не так. И вот я и занялась исследованием этой проблематики. Отправной точкой послужило то, что на некоторых южнорусских диалектах русалок называют ротанками. Почему? Язык же всегда несет древние отголоски истины и реальных событий.
Я увидел вдалеке Маринку Голикову и немедленно замахал ей рукой. Другой осторожно показывал большой палец, типа «Во!», иди сюда скорей. Маринка немедля прискакала.
– Так вот, – продолжала отважная исследовательница, – я объездила всю Львовщину, Херсонщину, Киевщину и Харьковщину. Разговаривала с сотнями фольклористов, слушала напевы древних сказительниц. Научилась играть на гуслях, коптить сало и красить яйца. Изучала древние рукописи, проводила археологические раскопки в низовьях Днепра. Не говоря уже про верховья. Трижды выходила замуж. Никакого результата. Я уже приходила в отчаяние, кончались гранты, любезно предоставленные мне германским фондом «Лесби нах фолк». Как однажды, на простой автобусной остановке, где-то на Черниговщине, я случайно услышала, как два молодых парубка разговаривали с местными дивчинами. Эту историческую фразу, которая впоследствии потрясла весь научный мир, перевернувшую все представления о культуре Древней Руси, я немедленно, там же на остановке, записала. Скоро она будет главным экспонатом в краеведческом музее, там, на месте моего грандиозного открытия.
Бамбук достала из элегантной сумочки «Луи Витон» пластиковый конверт. В нем, завернутый в тонкий пергамент, лежал пожеванный листок из школьной тетрадки. И торжествующе, но с нескрываемым волнением, прочитала:
– «Слухай сюда, Манюня, ротанка хренова, шо за дела! Сосать сосешь, а впердолить не даешь!»
Когда я это услышала, меня осенило. Ну конечно! Как же я не догадалась раньше. Ротанки брали в рот! Говоря строго по-научному, русалки были минетчицами! И именно этим, а не дурацкими песенками они и изводили рыбаков, моряков и прочих сельских жителей! Вот в чем штука-то. А присутствующим, надеюсь не надо объяснять, что ротовыми ласками можно кого угодно довести до умопомешательства.
Исследовательница русалок торжествующе оглядела публику. Ей в ответ только Вероника истошно и радостно закивала. Я слегка, но очень внятно хлопнул ее по попе. Она затихла.
– Так вот, – продолжала кусок от удочки, – позже я обнаружила на чердаке Петербургской публички черновые рукописи самого Афанасьева. Моя догадка полностью подтвердилась. Русалки измывались над крестьянами именно сосанием членов. Причем внезапно. Они поджидали незадачливых прохожих в заводях и омутах, неожиданно выскакивали оттуда и с размаху брали в рот. Некоторых, видимо тех, у которых не стоял, они утаскивали в воду и топили. И Афанасьев это знал. Но, как яркий представитель интеллигенции просвещенного девятнадцатого века, он не мог стерпеть такой пошлости и изобрел песнопения русалок. Так романтичней. Мол, от песен люди дурели и топились. И вот такими нелепостями оболванивали народ более ста лет!
Дама достала сигарету, коробок спичек и тщательно, в несколько ритуальных приемов, ее подожгла.
– А все это происходило… м-м-м, – она длинно затянулась, – из-за физиологических особенностей строения тела русалок. У них отсутствует, как таковое, влагалищное отверстие. То есть оно имеется. В принципе… Но скрыто наростами так называемого ложного хвоста. Это, конечно, никакой не хвост, а немного сросшиеся ноги, приспособленные к обитанию в водной среде. Но половое влечение-то у них осталось, куда оно денется, ну и….
– Так что же, русалки существуют? – снова открыла рот реально заинтересовавшаяся Вероника.
Я опять хлопнул ее по попе.
– Конечно, – затянулась рассказчица, – только не существуют, существовали. Вымерли. К середине двадцатого века. Последние популяции были уничтожены во время Второй мировой войны. Когда бомбили реки и озера. А бомбовый удар по воде уничтожает почти все живое. Кстати, вот и мои чешские коллеги подошли. Прошу!
