– Не спишь? – спросил он, увидев ее в гостиной. – Почему?
– Нужно поговорить.
– Давай лучше вечером.
Катерина решилась быть твердой и категорично заявила:
– Лучше сейчас.
Трубников развязал галстук и небрежно сунул его в карман.
– Ну, давай. – Он сел на диван, взял дистанционку и включил телевизор. В комнату ворвался шум утренних новостей.
– Выключи, – тихо попросила она.
Герман почувствовал в ее голосе напряженность и выполнил просьбу.
– Будешь спрашивать, где я был?
– Нет.
– Тогда что?
– Я говорила с Люсьеной…
– Да, кстати… Ты отвезла булки?
– Отвезла.
– И что она?
– Съела. Теперь хочет дружить, – мрачно сообщила Катерина. – Только я не об этом…
– Ну, давай наконец. Что там стряслось?
– Квартиру на Мясницкой в список включила Сапега.
– Нисколько не удивлен, эта дуреха повсюду сует свой нос.
– Мне показалось странным: почему именно эту, а не другую?
– Переадресую тебе тот же вопрос: почему эта, а не другая?
Катерина свела брови и уткнулась взглядом в ковер. Ей хотелось участия, спокойного, дружеского разговора без взаимных упреков. Кому еще она могла высказать сомнения и тревоги?
– Катя, ей-богу, мозги закипают!
– Сапега знает нашу квартиру… И это не просто странно, а подозрительно. Она в ней бывала.
– И что? Скажи, что мне сделать, и я сделаю.
– Ничего не надо. – Катерина встала и направилась в спальню.
– Ты ведешь себя, как ребенок!
– Просто хочу спать. – Выглянув из спальни, она сдержанно проронила: – Я продолжаю ремонт.
* * *
Через несколько часов, явившись в свою квартиру, Катерина стояла у опечатанной двери. Глядя на размазанные чернила печати, она едва сдерживала себя, чтобы не сорвать пломбу. Между тем сюда с минуты на минуту должен был прийти архитектор, чтобы показать ей проект.
Внизу хлопнула дверь, и зазвучали шаги. На лестничной площадке появился участковый Рябинин.
Катерина выступила вперед и, протянув руку в указующем жесте, гневно спросила:
– Зачем это?
Ни слова не говоря, участковый шагнул к двери и сорвал с нее пломбу.
– Могу зайти? – спросила она.
– Можете.
– И вас не накажут?
– Нет. За этим я и пришел. Мне позвонил следователь и уполномочил распечатать вашу квартиру… – Яков Иванович показал пальцем наверх. – Начальство распорядилось. Можете продолжать свой ремонт.
– Точно? – недоверчиво спросила она.
– Точнее не бывает.
Катерина была уверена: в этом поучаствовал Трубников. Скорее всего, ему пришлось подключить Балашова. В любом случае ее вполне устраивал результат, а значит, муж был прощен.
Она отомкнула дверь и спросила:
– Зайдете?
– А я вам нужен? – похоже, участковый не собирался задерживаться.
– Честно сказать, одной здесь жутковато. Сами понимаете, после того, что случилось…
– Как же вы собираетесь жить в этой квартире? – ухмыльнулся Рябинин, снял фуражку и перешагнул через порог.
Катерина прошла в прихожую и вдруг испуганно замерла.
– Слышите? – шепотом спросила она.
– Что? – Яков Иванович встревоженно повертел головой.
– Неужели не слышите? Там кто-то воет. – Катерина протянула руку в сторону кухни.
– Да что вы, в самом деле… – участковый потопал в конец коридора.
Она побежала следом.
В кухне и вправду стоял жуткий вой. Рябинин прикрыл форточку, оглядел стены и остановил взгляд на зияющей вентиляционной решетке, возле которой реял клок паутины.
– Это – воздуховод. Поговорите с прорабом, он все исправит. Я вам еще нужен?
Безотчетно пытаясь его удержать, Катерина спросила:
– Как идет следствие?
– Не знаю.
– Не интересуетесь?
– Я в нем не участвую.
– Вам наверняка что-то известно.
– Практически ничего.
– И все-таки?
Рябинин махнул рукой и проницательно взглянул ей в глаза:
– Вам нужно продать эту квартиру. Вы здесь не сможете жить.
– И все-таки? – повторила она.
– Ну, если так интересно, сегодня я говорил с женой Иванова.
– Кто такой Иванов?
– Четвертый рабочий, которого не нашли.
– Он жив?
– Брата хоронит. В роуминге отключил телефон, поэтому до него никто не смог дозвониться. Жена сообщила Иванову по телефону о смерти брата около трех, точнее – в четырнадцать пятьдесят, когда он был здесь и работал вместе с другими. Иванов помчался домой, потом в аэропорт, оттуда улетел на самолете в Уфу. В любом случае его будут проверять. Неизвестно еще, чем это закончится. Может быть, его жена покрывает.
– Вы уже сообщили об этом Кирпичникову?
– Кажется, он не слишком обрадовался.
– А почему Кирпичников сам его не искал?
– Как не искал? Искал… По адресу выезжали оперативники, но жена Иванова тоже была в Уфе. Вернулась только сегодня.
– Что говорит сам Иванов?
– Когда он уходил из вашей квартиры, все были живы. Посторонних там не было.
Помолчав, Катерина спросила:
– В которой комнате их нашли?
– Я уже говорил вашему мужу. – Рябинин вышел из кухни, двинулся по коридору и остановился у распахнутой двери. – Здесь. Где они лежали, показывать вам не стану. Теперь мне нужно идти.
Не доходя до двери, она замерла и, словно хватаясь за последнюю возможность не остаться одной, снова спросила:
– Как чувствует себя сосед сверху?
– Как раз хочу его навестить. – Рябинин направился к выходу.
В это время в дверях появился Тищенко.
– Здесь было открыто.
– Это наш архитектор, – сказала Катерина, повеселев.
– Теперь я точно могу идти, – Яков Иванович надел фуражку.
Тищенко подал руку:
– Виктор.
Участковый ответил рукопожатием и тоже представился:
– Участковый Рябинин. – После чего простился и вышел.
Тищенко нерешительно потоптался, потом спросил:
