Подошел ближе, встал у края причала, сомневаясь, перебираться на баржу или нет. Васьки что-то не видно.
— Эй, уважаемый! — окликнули меня с соседней шаланды. — Чем нибудь помочь могу?
Я обернулся. Там стоял, уперев руки в бока, молодой рослый парень с наголо обритой головой, одетый в классическую американскую клетчатую рубаху и джинсы. Но окликнул на русском. Так что на русском я и ответил:
— Ваську ищу. На месте он, не знаете?
— Отошел до вечера, пока я за него. Так чем в таком случае реально помочь могу?
Понятно, они посменно в город уходят, подменяя друг друга. Разумно.
— Хотел узнать где Колян остановился, в какой гостинице. Вообще-то он мне нужен.
— Они всегда в "Сибирском тракте" останавливаются. Все русские там.
— Ага, спасибо, — обрадовался я. — Далеко отсюда?
— Портовую контору видите? — спросил тот, показывая рукой. — За ней налево и прямо по улице. Метров через триста и гостиница будет, по правой стороне. Не ошибетесь.
— Я понял, спасибо!
Город был, как и наш Батлер-Крик, деревянным, но застроен в американском стиле и больше в три этажа. Дома на "риверфронте" прижимались друг к другу боками, образуя сплошной ряд магазинчиков, лавок и всяких мастерских. Была и пара каких-то закусочных, для экипажей судов больше, наверное. В одной жарили кебабы, причем какие-то восточные люди, во второй толстый мужик прямо при покупателе собирал для него персональный бургер.
Улица за портовой конторой называлась Мэйн-стрит, то есть главная, и было на ней людно и шумно. Да, и самым большим шоком для меня оказались деревянные тротуары. Вроде как в Архангельске. То есть идешь и сапог не пачкаешь, можно даже ботинки надеть, как тут многие и сделали. И даже середина улицы хоть и не мощеная, но все равно убита гравием с глиной, так что лужи если и есть, то совсем небольшие, не пугающие.
Народу по Мэйн-стрит шло много, каблуки топотали о тротуарные доски, побрякивали колокольчики на упряжи лошадей, что тянули мимо фургоны, дроги, телеги и коляски. Слева и справа были тут больше гостиницы и салуны, бордели и даже ресторан "Ривер Форк" имелся, в который я поклялся сам себе заглянуть при первой возможности. Просто не представляю какие тут могут быть рестораны.
Так, сперва в отель, вещи кинуть и как-то устроиться. И найти знакомых. Потом надо искать места обитания оптовиков. Кстати, для этого лучше всего с тем же Коляном бы поговорить, он их тут всех знает наверняка.
Кстати, вон и отель, на противоположной стороне. Дошел до конца тротуара, огляделся, пересекая улицу, чтобы не попасть под лошадь как великий комбинатор в известной книге, и глянув направо, увидел того парня, что показался мне знакомым. Ну тот, из бара на пароходе, блондин. Сзади идет. И что странно, к слову — никаких мешков на нем.
Чем странно? Да тем, что он приехал только что, как и я. Так что заселиться куда-нибудь в гостиницу он бы не успел, так? А здесь конечная, "Гордость Доусона" никуда дальше не пойдет, вылезай и выгружайся. Приехал вообще без вещей? Очень сомнительно, он все же во втором классе был, я его несколько раз замечал, и одет прилично. Значит… значит он вещи кому-то отдал. Но видел я его всегда одного.
Опять странно.
Этим мысли проскочили в голове быстро, пока я пересекал улицу и дошел до подъезда "Сибирского тракта". С виду ничего "сибирского" в гостинице не было, обычное длинное здание в стиле "вестерн" как все здесь. Тут, похоже, даже некий архитектурный план присутствовал, если присмотреться, в отличие от нашего городка.
Холл был, привычно здесь, украшен черно-белыми фотографиями в рамках, но тут и стены было оклеены какими-то обоями с узорчиками, и стойка лакирована — роскошь так и прет. Клерк же за стойкой говорил по русски, и на русском же в номере мне отказал:
— Все битком, — заявил он. — Навигация же началась, вот и приперлись все разом.
— И куда пойти лучше? — несколько озадачился я.
— Даже и не знаю чего подсказать, — развел клерк руками. — Везде народу прорва. Вам же ночлежка для новых не пойдет, верно?
— Не пойдет, — согласился я.
И куда же податься? В бордель в "вип-номер", там хоть на ночь не выгонят? Так это я на стоимости услуг разорюсь. Не годится. К Ваське в гости напроситься? Ну, как вариант… заплатить, так он и рад будет. Или все же потолкаться в гостиницы? Тем более что Васьки на месте нет, так что даже вещи кинуть не выйдет.
— А вещи у вас пока оставить можно? — спросил я.
— Не принято вообще-то, — как-то очень выразительно засомневался клерк, после чего я сразу достал купюру. — Только если ничего ценного там, чтобы потом без предъяв, — тут же добавил он, когда деньга перекочевала в его карман. — Давайте в кладовку уберу. Я до утра здесь, так что все нормально.
В общем, уже проще. Теперь хотя бы налегке могу перемещаться. Поблагодарил клерка, подошел к выходу, остановился, глядя через стеклянную дверь, заметил блондина на противоположной стороне улицы, подпирающего стену дома и поглядывающего в эту сторону. Стекло бликует, похоже, так что он меня не видит сейчас. Так не за мной ли он следит?
Где я его раньше видел?
Ладно, что тут стоять? И я пошел из гостиницы в гостиницу, выискивая себе хоть какой-нибудь номер. И примерно на третьей гостинице понял, что блондин следит именно за мной. Причем не то чтобы совсем плохо следит, аккуратно даже, и если бы я случайно не обратил на него внимание на пароходе, то, скорее всего, даже и не обратил бы на него никакого внимания.
В шестой по счету гостинице, последней на Мэйн-стрит, мне неожиданно повезло. Прямо при мне освободился номер. И не просто освободился, а его обитателя выкинули на улицу, а следом полетели кое-как упакованные вещи. Выкинули его двое громил со звездами помощника шерифа. И в тот момент когда мелкий небритый мужик с большими усами вылетел от могучего пинка на тротуар, я, уже пребывавший в полном пессимизме, решил, что не все потеряно.
— У вас, я вижу, номер освободился? — спросил я у клерка, на этот раз англоязычного, малорослого и в еврейской кипе на макушке.
— Похоже на то, — вздохнул тот. — Но его сначала мыть надо.
— А что случилось? Он там обгадился, что ли?
Клерк молча показал на табличку на стене, на которой было написано: "Табак на пол не плевать! Это влечет за собой выселение из отеля".
— А, вот оно что…
Американская привычка жевать табак вообще меня раздражала. Что интересно, жевали его многие даже "по ту сторону", а уж здесь… Нет, пусть хоть сухое дерьмо жуют, мне все равно, но жевание табаку вызывало бурное слюноотделение, и плевали эти жующие куда ни попадя. В салунах Батлер-Крик из-за таких жевунов чуть ли не половина драк происходила.
— Весь пол заплеван, — в сердцах вздохнул клерк. — Деньги вперед, — перешел он тут же от лирики к практике. — На сколько вы здесь?
