Вдруг Ира словно очнулась. Ей страшно стало от одной только мысли, что в контактах Витиного телефона под каждым Иваном Григорьевичем, Аркадием Андреевичем, под Лобковым или Задовым может скрываться девушка. Нет, он не мог так поступать с ней. Потому как одна девица – это оступился, случайность, с кем не бывает, а если несколько – закономерность, преднамеренное предательство.
Ира решилась и набрала номер Галины. Трубку долго не брали, но когда все-таки ответили, она спросила:
– Что ты сделала с Витей?
– Дурдом на выезде, – ответила Галя. – Я твоего придурошного не видела с того самого дня, когда он решил переехать со мной на съемную квартиру. – Пауза. – Ты думаешь, я у него одна? Козел! Да, и передай ему, чтоб больше ко мне не подходил. Мудак!
Ира молча выслушала девушку. Когда раздались гудки, она отдернула трубку от уха.
Ну что ж, из монолога девицы стало ясно одно – Г. Б. Сисев не рубил на куски Витю. Почему она сразу же поверила ей? Потому что человеку, заполучившему то, что он хотел, врать не пристало. Она говорила правду – Виктор бросил и ее. Он бросает женщин, а кто-то бросает его куски ей.
Ира взяла со стола сверток, так и не разрезав его. А зачем? Она знала, что там. Подошла к холодильнику и открыла морозильную камеру. Несмотря на то что место в морозильнике было, рука туда не входила. Оставалась лоджия. Зимой там температура на пару градусов выше, чем на улице. Ира в зимнее время практически не выходила туда. Это место было вотчиной мужа. Инструмент, летняя резина, какие-то доски и железки Витя складывал там. Когда-то, может быть, и пригодится, говорил он. Но оно не пригождалось, только продолжало накапливаться.
Черт! А ведь кто-то мог забраться к ней через лоджию и подбросить сверток. Первый этаж и хлипкое остекление просто приглашали войти.
Ира подошла к двери лоджии, взяв на изготовку сверток. Окна были затворены, а стекла покрыты инеем. На лоджии никто не прятался и не подбрасывал новый сверток. Там, у летней резины, накрытой черной строительной пленкой, стояли два чемодана. Те самые, с вещами Вити. Два чертовых чемодана все это время были здесь.
Ирина отложила сверток на подоконник и вошла на лоджию. Огромная крыса выскочила из-под чемодана и скрылась под полкой с инструментом. Ира успела разглядеть, что тварь что-то волокла за собой.
Ира вытащила чемоданы в зал, закрыла дверь на лоджию и села на диван напротив самого большого чемодана. Почему он оставил их? Рука Иры потянулась к молнии на чемодане. Когда крышка была откинута, Ира прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать крик. Крыс в чемодане не было, но… Пелена заволокла глаза, а когда дымка рассеялась, Ира вспомнила все.
Витя пришел тогда рано и с порога начал обвинять ее.
– Ты зачем звонила ей?!
– А что?
Виктор не дал ей закончить. Он ударил ее. Впервые в жизни он поднял на нее руку. Ира схватилась за пылающую щеку и заплакала.
– Что ты воешь, тварь?! Это я от тебя должен выть. Ты недоразумение с сиськами, неспособное мне родить наследника.
– Наследника чего? – не скрывая иронии, шепотом спросила Ира.
– Что?! – Витя больно схватил ее за плечо. – Что ты там блеешь, овца?!
– У тебя нет ничего! Ты, мудак! Ты даже ездишь на машине, купленной моим отцом! Или, может, у тебя заводик есть?! Тебе же для этого наследник нужен?! Или тебе нужен продолжатель твоего нищего рода?!
Она прекрасно знала, что задела его. За живое задела. Ира даже была готова к побоям. Но Витя молча схватил чемодан и начал скидывать в него вещи. Она не думала, что все зайдет так далеко. Уж лучше бы он ее побил. Побил, но остался. Если его сейчас не остановить, подумала Ира, то он уйдет навсегда.
Она подбежала к нему и, упав на колени, запричитала:
– Витенька, не бросай меня. Пожалуйста. Останься. Хочешь гулять, гуляй, только не бросай меня. Пожалуйста, давай начнем все заново, с чистого листа. Давай? Все будет так, как ты захочешь. Мы будем жить по твоим правилам. Хочешь?
Она схватила его за руку и попыталась притянуть к себе, но Виктор вырвался.
– Ты сейчас похожа на кусок собачьего дерьма, прилипший к подошве, – усмехнулся Витя. – Ты жалкая, ничтожная тварь. Нет, я больше не куплюсь на это. Я и так прожил с тобой из жалости тринадцать лет. Все, хватит!
Она не могла его отпустить. Ира хотела начать все с чистого листа, и она непременно начнет. Если придется… Она встала с колен, вытерла слезы и пошла на лоджию. Первое, что ей попалось на глаза, была стамеска. Ира взяла ее и вернулась в комнату. Дверь на лоджию осталась открытой, из-за этого в комнате стало холодно. Изо рта при дыхании вырывался пар. Виктор пытался застегнуть молнию чемодана, когда стамеска вошла в спину чуть ниже лопаток. Без особых усилий, как будто Ира воткнула раскаленный нож в кусок сливочного масла. Витя резко обернулся и начал как-то странно закидывать руки назад, словно пытался почесать спину. Ира обошла его и вынула стамеску из спины. Фонтанчик крови вырвался из открытой раны и почти сразу же затих. Ира снова обошла Виктора и без раздумий и сожалений воткнула стамеску в грудь. Она вошла с хрустом, по рукоятку. Витя захрипел, опустился перед Ириной на колени и начал заваливаться. Непроизвольно, ища опоры, Виктор схватил Иру за бедра и уткнулся лицом в низ живота. Она улыбнулась и отошла в сторону. Хрипящий Виктор упал лицом вниз и через минуту затих.
Сейчас она хорошо помнила, что просветление в мозгу было, и она испугалась. Именно поэтому ее неверный муженек оказался в чемоданах, сложенный, словно ссаные тряпки. А может, она просто хотела поделиться своим ненаглядным с этой малолетней сучкой? Именно поэтому и рассовала этого мудака по двум чемоданам? Она не жадная. Маленький Галине… ой, простите. Маленький Глебу Борисовичу Сисеву, а большой себе. Все по-честному. Тем более что Гале нужен был только его член.
Ира открыла маленький чемодан. Там лежала голова Виктора. Она взяла ее двумя руками. Бережно, будто это была хрустальная ваза, повернула к себе лицом.
– Ну и как ты теперь относишься к тому, чтобы начать все с чистого листа?
Голова едва заметно кивнула.
– Ты согласен? – Ира едва сдерживала радость.
Снова кивок.
– Ты знаешь, а я рада, что ты наконец вернулся.
Ирина готовила любимый Витин плов и все время говорила. Виктор сидел, прислонившись спиной к стене, и слушал. Она одела его в белую рубашку с длинными рукавами и черные брюки от костюма-тройки. Ира по случаю возвращения Виктора хотела нарядить его в костюм, но подумала, что в квартире и так жарко. Воротничок рубашки был расстегнут, грубые стежки на горле бросались в глаза. Веки были прихвачены к бровям, из-за этого лицо приняло удивленный вид.
– Ну а ты почему молчишь? Как ты жил без меня? Чем занимался? Постой, не говори. Я угадаю сама.
Ира присела за стол и посмотрела на мужа.
