Марьяна почувствовала, как у нее холодеет лицо. От него
медленно отливала кровь.
Она пошарила по полу, ища хоть что-нибудь – нож, вилку,
гвоздь. Но ничего не нашла. Oставались только ногти и зубы. Она начала медленно
подниматься, и, верно, Салех что-то понял, потому что его глаза беспокойно
забегали:
– Эй, ты чего?
– Долго мне ждать? – В дверь заглянул Рэнд.
Салеха точно плетью обожгли. Он склонился над Марьяной,
вцепился в ее плечо, дернул вверх:
– Шевелись давай!
И, едва она успела подняться, потащил к двери.
Марьяна зацепилась за стол, увидев на краю вилку, схватила
ее, занесла, но Салех успел увернуться.
Рэнд шагнул вперед, вывернул Марьяне руку.
– Это еще что?
– Ты его спроси! – выкрикнула она, с ненавистью буравя
взглядом Салеха. – Неужели вам мало? Только троньте меня, звери проклятые!
Рэнд покачал головой и повернулся к Салеху:
– Ну, с меня хватит. Понял? Придурок, все готов погубить?
Отдай оружие и вали отсюда.
Салех прижал к груди автомат, но под взглядом Рэнда
понурился и сунул оружие стволом вперед Рэнду в руку.
– Уходи. Скажи у ворот Алиму, что я тебя отпустил. Он
заплатит.
– Рэнд, ты что? – все еще не веря, пробормотал Салех. И тут
же закричал, словно вмиг с ума сошел: – Почему одним все, а другим – ничего?
Почему этот жеребец Шафир развлекается день и ночь, и другие тоже, а я только и
знаю: Салех – туда, Салех – сюда, и по зубам, и по морде! Теперь ты меня
гонишь, а ведь обещал, что дашь девчонку мне первому.
– Девушка с такими достоинствами может рассчитывать на нечто
лучшее, чем ты, козел, – сказал Рэнд по-русски. Потом пошарил в кармане и
протянул Салеху стодолларовую купюру.
– По-шел, – сказал он негромко.
Салех, схватив бумажку, пулей вылетел за дверь. Однако на
пороге обернулся, и Марьяна вздрогнула, перехватив его взгляд.
Марьяна рванулась так, что Рэнд невольно выпустил ее руку, и
отскочила под защиту стола. Баррикада не Бог весть, но хоть что-то. Она не
пыталась защититься: понимала, что это бесполезно. Вдобавок, даже окажись у нее
оружие, довольно просто заставить ее поднять руки и сдаться. Достаточно
пригрозить расправой с Санькой.
Но что хочет от нее Рэнд? Чего он еще не знает?! Виктор
убит, Азиз пляшет под его дудку, Григорий в плену. Впрочем, что ему Григорий?
Может быть, дело в Борисе? Может, Рэнд не пропустил тех странных взглядов,
которыми обменивались Марьяна с Бобом? И сейчас спросит: что все это означает?
Ладно, это полбеды. А вот если он поинтересуется, куда
Марьяна посылала Бориса и что означают эти изуродованные страницы под номером
9, 12 и 97 в книге «Тайна пирамиды Хеопса»?
О Господи, безусловно, все это было глупостью, заранее
обреченной на провал. Вот и…
Она затравленно глядела на Рэнда, который стоял перед ней,
по обыкновению, голый по пояс, в шортах, с голыми ногами. И Марьяну вдруг
затрясло от отвращения к этому холеному волосатому телу, к этим веснушчатым
ручищам, к мерно вздымающейся груди с тускло-розовыми пупырчатыми сосками.
Желтые глаза Рэнда вспыхнули яростью, он вытащил Марьяну
из-за стола и с силой швырнул в кресло.
– Не нравлюсь я – придут другие! – прошипел он. – Мне
надоело нянчиться с тобой!
Как ни была перепугана Марьяна, она не могла не отметить
этого невольного каламбура: ему надоело нянчиться с нянькой. Сознание ее как бы
умерло от страха, но что-то щелкало в голове – похоже было, будто некий датчик
реагирует на смысл крика Рэнда.
– Ты, кажется, забыла, что время идет, до восьми остались
считанные часы? – грубо выкручивая ей кисть и, похоже, не отдавая себе в этом
отчета, проговорил Рэнд. – Или ты по-хорошему говоришь мне, где проводит время
твой хозяин, или я отведу тебя к моим парням.
Она вскрикнула – показалось, что Рэнд сломал руку! И только
этот приступ резкой боли не дал возмущенно заорать: «Да ведь ты уже видел его
мертвым, чего тебе еще нужно?!»
Рэнд отпустил руку, словно опомнившись. Марьяна прижала ее к
груди, баюкая, как маленькая девочка – куклу, а сама смотрела, смотрела на него
остановившимися, полными слез глазами, не постигая правил дьявольской игры,
которую пытался навязать ей Рэнд.
Что это, суматошно толклись в голове мысли, проверка? Рэнд
подозревает, что она все-таки заметила незапертую дверь и… и что? Выглянула в
окошко в самый неподходящий миг?
А если так, то интересно знать, какую он приготовил участь
для Марьяны, оказавшейся полной идиоткой и признавшейся в этом?
Нет. Она не видела ничего – значит, ничего не знает.
– Я не знаю, не знаю! – прошептала сквозь слезы. – Надя
знала, но ведь…
– Я, правда, не слышу, что ты там бормочешь, но готов пари
держать: не знаю ничего! – передразнил Рэнд жалобным голоском. – Не так ли?
Марьяна кивнула.
– Ну что же! – пожал он плечами. – Как говорится, втащил
осла на минарет – так теперь научи его кричать: «Аллах акбар!» Что
применительно к русскому менталитету может означать: назвался груздем – полезай
в кузов. Я уже слишком далеко зашел, чтобы все прекратить, а поэтому, как бы
мне ни хотелось оставить тебя в покое, я просто не могу этого сделать. Поняла?
Марьяна почему-то опять кивнула.
– А раз так – пошли.
…Сад оказался велик и, очевидно, стар: деревья смыкались
кронами, под ними вздымались огромные кусты роз. Было влажно, душно, и чем
дальше тащил Рэнд Марьяну, тем уже становилась тропинка, тем ниже нависали
кроны, тем большая сырость воцарялась вокруг. Постепенно аромат роз угас.
Воздух застаивался здесь, как в старом погребе. Сбоку тускло блеснула вода, и
Рэнд свернул к бассейну. Деревья с темно-зеленой глянцевитой листвой вздымались
прямо из водоема, берега были не бетонированными, а выложенными камнем.
Рэнд остановился, прислушался – и поднял руку, словно
призывая Марьяну к тишине. Впрочем, и без того было достаточно тихо. Ни ветерка
– листва не шелохнется, слышен только странный гортанный звук, напоминающий
кваканье старой лягушки.
– Смотри, – шепнул Рэнд, наклоняясь к воде и подтягивая
Марьяну поближе.
