Надо думать лишь о том, что ей необходимо знать. Hапример, о
Санькиной жизни. Кажется, он в безопасности. И, кажется, не только до
завтрашнего утра. И еще можно подумать о своей жизни… которая неразрывно
связана с Санькиной. Получается, она должна Бога благодарить за то, что в силах
облегчать Санькины припадки. Да и за эти самые припадки, выходит, должна
Господа благодарить…
У нее задрожали руки – от слабости, от облегчения, от
внезапно нахлынувшего стыда за это облегчение. И тотчас появился страх: ни в
коем случае нельзя допустить, чтобы Рэнд догадался, о чем она думает. Какова бы
ни была подноготная поступков Рэнда, пусть не подозревает, что Марьяна пытается
постигнуть их смысл. Пусть лучше пребывает в уверенности, что она вообще не
способна думать!..
Она взглянула на Рэнда и заметила, что он смотрит на ее
дрожащие руки. Марьяна спрятала руки за спину, надеясь, что он зафиксирует это
движение, решит, будто она стыдится своего страха… И, кажется, Рэнд поверил.
– Будешь умницей – останешься жива, – сказал он. – Bсе
только от тебя зависит, можешь мне поверить!
– Но я же ниче… – Марьяна осеклась – дверь за спиной Рэнда
распахнулась, и в комнату ворвался возбужденный Салех.
– Рэнд! Скорее! Их…
Рэнд повернулся на каблуках. Его кулак молниеносно взлетел
вверх и с чавканьем врезался в челюсть не успевшего увернуться Салеха. Араб
вылетел в коридор. Ключ в замке скрежетнул, как скрежещут зубы – яростно, кроша
эмаль…
Марьяна прижала руки к груди, пытаясь отдышаться. Но сейчас
было не до прошлых страхов!
Почему Рэнд ударил Салеха? Наказал за пакостные намеки? Или…
или за то, что Салех чуть не проболтался? Что он хотел сказать?
«Скорее! Их…»
Марьяна кинулась к окну, однако там густо топорщился
кустарник да мерно пощелкивали по бетонной дорожке каблуки охранника. Она
подошла к двери, приникла ухом, изнывая от беспокойства. И вдруг вывалилась в
коридор, потому что дверь сначала медленно поддалась, а потом так резко распахнулась,
что Марьяна только чудом удержалась на ногах.
Мгновение она недоверчиво смотрела на четырехгранный брусок,
выдвинувшийся из замка. Рэнд, а может, Салех – кто-то из них очень торопился
закрыть замок, а потому не прижал как следует дверь. Ну да – Рэнд был взбешен,
Салех – напуган. И тут же оба со всех ног бросились туда, где какое-то
«скорее»…
Марьяна взглянула в манящую глубину неосвещенного коридора и
только сделала шаг, как кто-то зашаркал за поворотом. Она даже оскалилась с
досады – и тут же мысленно стукнула себя по лбу. Что, уже бежать собралась?
Одна?.. А Саньку забыла? И далеко бы ты убежала – без разницы, с ним или
налегке? Удача твоя – незапертый замок – случайность, причем мимолетная. В
любое мгновение тот, кто топчется за углом, заглянет сюда – и… И что?
Пристрелит при попытке к бегству? Ведь может статься, твои домыслы о
возможности остаться в живых – совсем не обязательное условие в игре Рэнда! Но
неужто, неужто нельзя воспользоваться мгновением свободы?!
Она оглянулась – и увидела высокое, в рост человека, окно
почти рядом с дверью.
Припав к стене, чтобы не заметил чей-нибудь острый глаз с
улицы, Марьяна осторожно, бочком приблизилась и, вытянув шею, вгляделась сквозь
стекло.
Оно выходило во двор. Вот ворота – закрыты, рядом стоит
серебристый «Патрол». Рэнд ходит вокруг, с явным неудовольствием пиная колеса.
Покрышки жалеет, что ли? Хотя… с чего это Марьяна взяла, будто Рэнд недоволен?!
Вот он вскинул голову – луч фонаря над будкой охранника (ох,
уже совсем вечер, уже и фонари зажгли!) упал на его лицо, и у Марьяны вскачь
понеслось сердце при виде буйной радости, исказившей черты Рэнда. Он рванул
задние дверцы фургона – просто так, голыми руками рванул! – и они распахнулись.
Рэнд мгновение постоял, алчно вглядываясь во что-то, невидимое Марьяне. А ей
бесконечным, мучительным показалось это мгновение – до того, что пришлось
сердце руками зажать. Что он видит там, этот волк? Какую чует добычу?..
Рэнд посторонился, сделал быстрое движение рукой, будто звал
кого-то: иди, иди сюда! И поспешно посторонился, когда из машины вывалилось
чье-то тело.
Вылетело оно стремительно – могло показаться, будто человек
хотел выскочить, но споткнулся и рухнул вниз лицом, да так, что не смог
подняться. Но уже в этом полете видно было: нет, не человек. Именно тело –
безвольное, мертвое…
Рэнд подошел, носком башмака приподнял голову. Уронил. Пнул
в щеку – голова мотнулась.
Махнул рукой – из машины выбрались два араба и вышвырнули
второе тело. Рэнд и его голову пнул башмаком. Хлопнул в ладоши: давайте, мол,
третьего…
– Витька… – прошелестела Марьяна. – Виктор, Женечка!..
Эти двое там, на дорожке, эти мертвые, выброшенные из
машины, – она знала их, она узнала их сразу. И теперь остановившимися глазами
следила за возней внутри «Патрола».
Третьего не вышвырнули – выволокли под руки. Голова его
моталась из стороны в сторону. Русая голова, влажные от крови и пота кудрявые
волосы.
Марьяна с такой силой зажала рот, что ощутила соленый
кровавый привкус. Все поплыло перед глазами. Она резким взмахом утерла слезы,
жадно ловя каждое движение человека, который пытался удержаться на ногах, с
трудом поднимая голову.
Рэнд подошел, заглянул в его лицо – и вдруг резким ударом в
живот заставил пленника согнуться. Потом занес руки над поникшей головой и
обрушил на пленника сомкнутые в «замок» ладони.
У Марьяны подогнулись ноги. Она упала на колени в то самое
мгновение, когда Григорий рухнул на тела убитых.
Рэнд усмехнулся, потом что-то сказал. Из «Патрола» выскочили
двое; подхватили Григория под руки – голова его повисла, ноги цеплялись за
бетонные плитки, – потащили в глубину сада. Марьяна всматривалась до рези в
глазах и смогла разглядеть какое-то низенькое строение. Не то флигель, не то
гараж, не то еще что-то. И еще она увидела, как прибежал Салех с двумя
огромными черными пластиковыми мешками в руках. Через минуту их, уже с мертвым
грузом, поволокли вслед за Григорием.
«Патрол» заехал за дом. Рэнд и Салех куда-то ушли. Площадка
под окном опустела, а Марьяна все так же стояла на коленях, впившись зубами в
ладонь, и смотрела, смотрела неподвижным взглядом на серые фигурные плиты,
которые чередовались с пластами ухоженной изумрудной газонной травы.
* * *
