Надежда откинула голову. Ее трясло, из глаз лились слезы.
Пальцы Салеха и его напарника так и плясали на спусковых крючках, но Марьяна,
бросив на Надежду беглый взгляд, сразу поняла: не эти два дула, одно из которых
смотрело ей в лицо, а другое – в живот, вынуждают Надежду покорно стоять у
стены. Ее подкосил вид Ларисы. Слишком живо напомнило это Надежде, какой
очнулась она сама после той ночи, сломавшей всю ее жизнь. А эти слезы, эти
затравленно бегающие глаза… да она ведь себя винит в том, что произошло с
Ларисой! Ларису терзали, добиваясь от нее того, чего жена Виктора Яценко
сказать не могла: не знала ничего! И Надежда подумала о том, что если бы она
сразу выдала похитителям Виктора, то теперь ей не пришлось бы видеть эту
несчастную, растоптанную женщину, у которой даже не было сил подняться с полу:
как бросили Ларису охранники в угол, так она и лежала.
Марьяна метнулась было к ней, однако третий охранник вскинул
автомат.
– Нет. Стоять!
Абдель – Марьяна его сначала даже не заметила – кивнул:
– Босс приказал эту женщину никому не трогать. Вам – идти за
нами. – Он поспешно отвел глаза.
Марьяне показалось, что Абдель старательно избегает ее
взгляда. Ночные мечтания и исколотые серьгою пальцы вновь напомнили о себе. Да
плевать хотел этот черный на своих братьев по вере! А может быть, ему просто
стыдно смотреть Марьяне в глаза? Может, он испытывает отвращение к насилию, вот
и отводит взгляд? Ведь Абдель защищал Марьяну от Салеха – неважно по какой
причине. Так что, быть может, еще не все потеряно?..
– Хотя бы отнесите ее в ванную, если уж не позволяете ей
помочь, – сказала Марьяна, пристально глядя на Абделя. – Сама ведь она не
дойдет!
Абдель ненадолго задумался. Потом кивнул напарнику, и тот,
подхватив Ларису под мышки, поволок ее в ванную комнату.
– Я задержусь? – спросил, не сводя жадного взгляда с
распростертого на полу тела.
– Только попробуй! – прошипел Абдель.
Охранник хохотнул:
– Да ладно… Ты что, шуток не понимаешь? А эту девочку для
кого берегут?
Он повел автоматом в сторону Марьяны. Та метнулась в угол.
Охранник громко расхохотался.
– Хватит ржать, – проворчал Салех. – Долго мы тут будем
стоять?
– Босс приказал привести вас к нему, – глядя то на Марьяну,
то на Надежду, проговорил Абдель. И снова в его голосе прозвучали какие-то
виноватые интонации. Впрочем, Марьяна была слишком напугана, чтобы вдаваться в
такие тонкости.
– Я… никуда не уйду, – пробормотала она наконец. – Я должна
смотреть за ребенком.
– Эта шлюха – его мать? – Абдель глянул в сторону ванной,
где Лариса пыталась встать на колени. – Она и присмотрит. А за дверью будет
стоять охранник. Если ребенок закричит, тебя позовут.
Марьяна молча кивнула. Она с ненавистью взглянула на Абделя.
Шлюха! Он назвал Ларису шлюхой! И это после того, что той
пришлось пережить! Может быть, он и сам был в числе тех, кто сделал Ларису
«шлюхой»! Нет. Надеяться на Абделя нелепо. Он продаст ее Рэнду не задумываясь.
С чего это ей кажется, будто негр глядит на нее как-то особенно, будто пытается
что-то передать взглядом? Иллюзия все это. Глупости!
– Ну так пошли, если босс велел! – выкрикнула Марьяна. – Ну,
чего стоим?
– Вот так вот, Абдель, – хохотнул Салех. – Я всегда говорил,
что ты – настоящая баба. Тебе бы юбчонку носить, а не штаны! – Он взглянул на
Надежду, и в голосе его зазвенела ненависть: – Протяни руки!
Салех снял с пояса наручники. Его напарник ткнул Надежду
стволом в живот.
Пленница со стоном повиновалась, и наручники защелкнулись на
ее запястьях. Салех с охранником взяли Надежду под руки. Салех счел нужным
предупредить:
– Только дернешься – хорошенькая девочка получит пулю. А
зачем смерть торопить?
Надежда коротко кивнула – мол, поняла.
Ее вывели.
Марьяна шла следом.
Как и вчера, она надеялась разглядеть в коридоре хоть
что-то, сулящее спасение, но времени на это не было – их тотчас ввели в
соседнюю комнату.
Марьяна осмотрелась – и ее сразу начало трясти. О Господи…
настоящая тюрьма.
Окна были забраны решетками. И никакой мебели, только
широкий и длинный стол под голой лампочкой на шнуре. Лампочка ярко горела, хотя
за окнами светило солнце, и это вселяло ужас – вспоминались фильмы про
фашистов, про пытки в гестапо. На этом столе вряд ли играли в покер… А стулья
вдоль стены – для зрителей, желающих насладиться чужими страданиями?
Ее толкнули в угол. Рядом застыл охранник. Надежда и
державшие ее под руки Салех с напарником стояли в другом углу.
Абдель замер у двери. Едва дверь открылась, он почтительно
вытянулся.
В комнату вошел Рэнд.
Марьяна узнала его только потому, что не сомневалась: войдет
именно он. И все же в первую минуту она глазам своим не верила: это был совсем
не светского вида европеизированный господин, а настоящий араб – в белой рубахе
и в красной клетчатой куфье, перехваченной вокруг головы черным шнурком. Глаза
его скрывали темные очки, и если бы не рыжеватая борода, Марьяна, вероятно, не
узнала бы его.
За спиной Рэнда стоял высокий араб в камуфляже, с автоматом
наперевес. Марьяна в изумлении уставилась на рослого незнакомца. Она впервые в
жизни видела такого красавца! Причем это была истинно мужская, даже несколько
грубоватая красота. Подобные лица Марьяна видела только в Иордании: у жителей
этой страны совершенно особые черты.
Впрочем, Марьяна тут же забыла о красивом незнакомце. Было о
чем подумать! Борис не появился. Хорошо это или плохо? Пожалуй, все-таки плохо:
он умыл руки, его не интересовала судьба бывшей жены. Очевидно, Борис очень не
хотел, чтобы Рэнд узнал о его прошлом. Все-таки признать, что тебя, мужчину,
изнасиловали женщины… Промелькнула мысль о шантаже, но Марьяна тут же ее
отбросила. Нет, надо увидеться с Борисом. Но осталось ли у нее время?..
Впрочем, пока Рэнду было не до нее. Лишь мельком взглянув на
Марьяну, он уставился на Надежду. Молодая женщина повернулась к нему и невольно
прищурилась – за окнами ярко светило солнце.
– Затянувшееся развлечение с вашей подружкой доставило всем
массу удовольствия, – сказал Рэнд, и Марьяна с трудом узнала его голос:
протяжная вальяжность исчезла, сейчас он чеканил слова.
