– Это скажут эксперты. Заключение еще не готово, – ответил он. – Но и так уже все ясно.
– Да что тебе ясно? – снова подскочил Воропаев.
Моя рука тяжелым грузом опустилась на его плечо и больше с него не слезала. Писаренко смерил Воропаева внимательным взглядом и сказал:
– Вас самого не мешало бы проверить на наличие наркотика в крови. Что-то вы слишком нервный и возбужденный.
– А если бы твоя девушка погибла, ты бы какой был? Какой? – выкрикивал Владимир, придавленный моей рукой.
– Простите, пожалуйста, – снова вмешалась я. – Я так понимаю, что криминала в смерти Марианны – то есть Марии – вы не усматриваете.
Писаренко кивнул.
– Нужно дождаться заключения экспертов, – добавил он. – Но думаю, что никакого криминала там нет. Иначе дело сразу бы передали в убойный.
– Следовательно, – продолжала я, – все эти разговоры о наркотиках бессмысленны. Вы нас вызвали, вероятно, для каких-то формальностей? Давайте поскорее их соблюдем и закончим с этим.
– Да, вот тут подпишите. – Писаренко пододвинул Воропаеву какие-то бумаги.
Я скосила глаза. В основном это были документы подтверждающего содержания: что он является владельцем разбитого «Лексуса» и что он не был у него угнан. Также он написал своей рукой объяснительную, что Мария Рогозина является его невестой, и что машину свою он передал ей добровольно, и что доверенность на ее имя была оформлена документально.
– Доверенность мы не нашли, – покачал головой Писаренко. – Но раз она была оформлена, можно запросить у нотариуса. Где оформляли?
Владимир ответил, потом ответил еще на несколько вопросов, потом Писаренко отвлекли: постучали в дверь и попросили его выйти. Оставшись вдвоем с Владимиром, я спросила:
– Скажите, Марианна и впрямь принимала наркотики?
– Нет, – глухо ответил Владимир.
– Слушайте, это же важно! Если она по своей вине погибла – дело одно, а вот если…
– Никакой ее вины нет! – поднял на меня голову Воропаев, и я удивилась тому, насколько воспалились и покраснели его глаза. – Ее убили!
– Вот как? Кто же, по-вашему? Говорите же, от этого ведь может зависеть и ваша безопасность!
– Ее начальство из клуба, – нехотя произнес Владимир. – Это они накачали ее наркотой! Они ей отомстили!
Честно говоря, у меня была другая версия – что отомстили таким образом самому Владимиру, либо его отца о чем-то предупреждали, что Марианна была лишь инструментом в чьей-то игре. Но Владимир талдычил свое:
– Они разозлились на нее за то, что она решила уволиться из этой рыгаловки! Вот и отомстили!
– Слушайте, вы что, дешевых боевиков насмотрелись? – спросила я. – Из-за этого пойти на убийство? Это только в таких фильмах убивают всех без разбора! На самом деле на такое решаются только в самых крайних случаях! И уж убивать девушку только из-за того, что она решила уйти из клуба, – не смешите меня!
– Значит, она что-то знала о них! – выдал Владимир.
– Час от часу не легче! Что она такого могла знать?
– О наркотиках, например! – выпалил он.
– Та-ак, – протянула я. – Значит, наркотики все же имеют место? Ими торгуют в клубе?
– А вы как думали? – фыркнул он. – Упускать такой доход! Это же практически в каждом клубе!
Ну да, в общем… Если уж в школах некоторые моральные уроды распространяют наркоту, то что говорить о таких местах, как ночные клубы и бары? Сам бог велел! Вернее, черт…
– И после этого вы станете утверждать, что Марианна их не употребляла? – жестко спросила я.
Воропаев не ответил. Он умолк, как-то ушел в себя, даже голову в плечи втянул и задумался о чем-то, мрачно глядя в одну точку.
Вернулся Писаренко. Я понадеялась, что он получил какие-то результаты экспертизы, но оказалось, что нет. И вообще он, кажется, потерял интерес к этому делу. Для него все было ясно, а выискивать дополнительный криминал он не захотел. Я подумала, что он не в курсе, что Владимир – сын чиновника Воропаева, иначе сотрудники отдела уже нашли бы к чему придраться, чтобы задержать его, дабы стянуть денег с папы за освобождение сыночка. Нам повезло. Если это слово вообще было уместно в данной ситуации…
– Значит, машина у нас на стоянке, но пока забрать вы ее не можете – до решения экспертов, – просветил нас Писаренко.
– А что с Марианной? – спросил Владимир. Судьба изуродованной машины его, кажется, ничуть не волновала. – Когда можно забрать… ее?
– Это не ко мне, – пожал плечами Писаренко. – Звоните в морг, интересуйтесь там. Думаю, что если в заключении все будет чисто, то есть криминал полностью исключен, то в любое время.
– Понятно, – Владимир тяжело поднялся. – Можно идти?
– Да, только вы тоже, пожалуйста, вот здесь распишитесь, – сунул мне Писаренко какую-то бумажку.
– Женя, я в коридоре подожду, – сказал Владимир, выходя из кабинета.
– Хорошо, – бросила я, пробегая глазами бумажку.
Ерунда, в сущности. Протокол беседы Писаренко с Воропаевым, при которой я присутствовала. Но мне хотелось кое о чем спросить Писаренко без Воропаева.
– Скажите, – возвращая ему документ, спросила я, – а что за наркотик был обнаружен у Марианны в крови?
– Кокс, – просто ответил тот. – Знаете, что это такое?
– Понаслышке, – покривила я душой: с действием кокаина я была знакома хорошо – теоретически, разумеется.
– Сильнейший стимулятор. Воздействует на центр удовольствия. Она гнала как бешеная. Адреналин, видно, зашкаливал.
– Скажите, а она ехала по направлению к Дачным или наоборот?
– Нет, в центр ехала.
– А запись какая-нибудь есть?
– Увы, нет. Там камеры отсутствуют. Но зато свидетелей хоть отбавляй. Среди бела дня она навернулась. Хорошо еще, что не в час пик, машин рядом практически не было, никто больше не пострадал.
– Как же она не справилась с управлением? – вслух задала я вопрос. – Там мост, не трасса, других машин, вы говорите, нет… Езжай себе по прямой – и все. Или ее на повороте занесло?
– Нет, на середине моста. Как, спрашиваете? Не знаю, я под коксом машину водить не пробовал, – усмехнулся Писаренко. – И вам не советую. У вас все?
– Да, спасибо, – я поднялась.
– Да, и парню передайте: пусть под наркотой за руль не садится. Это ему, считай, предупреждение свыше, – вслед мне сказал Писаренко.
Он, конечно, не поверил Владимиру. Думал, что они с невестой баловались наркотой на пару. Я внезапно остановилась, уже держась за дверную ручку. А что, если это так и есть? Может быть, все эти преследования со стороны неизвестных связаны с наркоторговлей? Может быть, Владимир просто кому-то задолжал крупную сумму и его таким образом подвигают скорее расплатиться?
