Смирившись с необходимостью следующего шага, Степан подал в суд на раздел квартиры. В ответ Надежда открыла боевые действия по всем фронтам, позвонив после того как получила повестку в суд и предупредив официальным тоном, что бывший муж не получит ничего – ни денег, ни жилплощади, ни своих вещей, оставленных в квартире!
На заседание суда она традиционно не явилась. На следующее Надежду доставили судебные приставы. Степан выиграл дело и получил судебное постановление о разделе квартиры, ничего большего ему и не требовалось.
Но ее адвокат подал апелляцию и каким-то образом выиграл отмену предыдущего судебного решения.
Степан завелся не на шутку!
И стал собирать какие только можно справки и документы. Вернее, делал это не он, а новоявленный муж сестрицы, Юрий, юрист по образованию и начинающий адвокат по профессии, – у Степана на все эти телодвижения по конторам и чиновникам не имелось никакого времени.
Юра подал в суд по новому исковому заявлению – на раздел всего имущества.
И началось!!
Надя привычно проигнорировала приглашение в суд и нанесла ответные удары.
На работу Больших посыпались анонимки и кляузы всякого рода, звонки начальству, обвинительные заявления от якобы пострадавших в прошлом из-за его врачебной деятельности пациентов, обличительные статьи в прессе о продажной медицине с упоминанием фамилии Больших.
Начались разборки, на время которых Степана отстранили от работы, предоставив ему возможность другого времяпрепровождения. А именно: хождение по кабинетам, написание всевозможных объяснительных и докладных записок, поиск тех самых мнимых пациентов, бесчисленные визиты на ковер пред суровые очи бушующего начальства.
Но на этом Надежда не остановилась. Для полного набора ощущений она наняла братков, чтобы поучить бывшего мужа уму-разуму, «посоветовав» ему отступиться.
Встреча с представителями криминальных структур произошла поздно ночью, когда Степан возвращался после затянувшегося тяжелого дежурства, к которым к тому времени как раз его снова допустили.
Братки его заждались, подмерзли немного на ноябрьской-то стуже, обрадовались появившемуся объекту, как родному – переживали, видать, не случилось ли с ним чего по дороге, и без долгих предисловий начали знакомство с предъяв:
– Ты, козлина, на… твоя баба сказала… чтобы не рыпался, на… заяву свою, на…
На этом разборки закончились, толком не начавшись и не перейдя к рукоприкладной составляющей, согласно протоколу проведения таких мероприятий. Так как один из трех ярких представителей профессии узнал Степана, несколько лет назад вытащившего его с того света.
– Да ладно, Степан Сергеич, – мялся от неловкости братишка, – мы того, скажем, что отоварили вас, как положено… И вы, того, не сдавайте, тоже скажите…
– Скажу, – пообещал Больших, старательно сдерживая смех. – Желудок как? Не болит?
– Не-е, – расплылся в довольной улыбке хлопчик, – как вы залатали, так все в полном поряде!
– Водку не пей и пиво! – напомнил Степан по привычке.
– Да не, я терь того, коньяк глушу!
Получилось, как в том старом анекдоте застойных времен.
Когда два хулигана остановили в темном переходе двух субтильных юношей и потребовали денег.
– Да нет у нас денег!
– Федя, – приказал старший подельнику, – проверь!
Федя проверил – действительно нет.
– Тогда раздевайтесь: шапки, ботинки, куртки!
– Да мы разденемся, – проблеяли мальчонки, – только они вам не подойдут, все латаное, перелицованное, дырявое.
– Федя, проверь!
Федя проверил – латаное-перелатаное старье. Ботинки дырявые.
– Так вы что, студенты, что ли? – спросил главарь.
– Студенты, – скорбно выдохнув, признались юноши.
– Федя. Дай им рубль!
Боевое противостояние с Надеждой тянулось месяцами и неизвестно чем и когда бы закончилось, не вмешайся тот самый замминистра, который переманил Степана в МЧС. Он вызвал Больших к себе на прием и начал с жесткого сурового выговора за то, что личные дела доктора Больших отражаются на работе, мало того, министерству приходится разбираться с кляузами, отвечать на неприятные вопросы, заниматься мышиной возней, словно у них нет более важных дел, чем разгребать его, Степана, дерьмо!
И полчаса в этом же русле и громыхании…
Потом чиновник перешел к вопросам по существу, предложив наконец присесть и изложить проблему.
Результатом выволочки на высшем уровне явился один-единственный звонок из министерства бывшей жене Больших, в ходе которого Надежде спокойно объяснили, чем лично ей и ее бизнесу грозит подобное поведение, напомнив, что уголовной ответственности за сокрытие доходов и работу с «черным налом» еще никто не отменял.
Выслушав, она сразу же перезвонила Степану и назначила встречу в кафе.
Выглядела Надя великолепно: помолодевшая, постройневшая, шикарно ухоженная, только глаза потухшие, не стала здороваться, села напротив Степана за столик и внимательно посмотрела на бывшего мужа.
– Я всегда знала, что ты очень талантливый доктор, но не подозревала, до какой степени оцененный в твоем министерстве.
– Я тоже рад тебя видеть, – не выказав голосом этой самой радости, ответил Степан. – Надь, ты слово сдержала, устроила мне собачью жизнь. С особым эстетическим удовольствием обливала дерьмом, и живу я по чужим углам, и начальство мне вставило и грозит увольнением, и братки твои «порадовали» общением. Может, хватит, остановишься на достигнутом?
– Ты это заслужил! – произнесла надменно насмерть обиженная женщина.
– Так! – сорвался Степан. – Пошла ты на хрен!
И резко встал, стул у него за спиной заскрежетал ножками по полу, отъезжая, Степан поддал его ногой и развернулся уходить.
Достало!
Он не мог понять, хоть убей, за что она ему мстит, да еще с особой изощренностью? Виноватым Степан себя не чувствовал! А, собственно, в чем?! С любовницами она его не застукивала, ее денег на сауны, девочек и развлечения он никогда не тратил, пренебрежения не выказывал!
Его достало! По горло!
– Подожди, Степан! – подскочила Надя и ухватила его за рукав пиджака – Извини! Ну, извини! Я хотела договориться!
Он остановился. Перегорел от взрыва эмоций. И главное, ему до одури хотелось покончить со всей этой хренью как можно скорее!
Покончить и забыть!
Он подвинул свой стул, тяжело опустился на него. Надя, поняв, что бывший муж останется, села на свое место. Но смотреть в упор на Степана не смогла – отвернулась к окну и глядела на улицу через огромное витринное стекло.
– Я перегнула. Признаю.
