Но только не сразу, не сию минуту.
Вот только времени у Лукулла свободного в запасе не было. По его расчетам он опережал основную часть армии, возглавляемую проконсулом Луцием Корнелием Суллой, не более чем на неделю. Командующий с частью флота не высадился в Эртре, как ожидали все, обошел Пелопоннес и решил перед высадкой в Аттике навестить Милет, благо погода и данные о действиях понтийского флота в тех местах позволяли это сделать почти без всякого риска и большой потери времени. О целях этого маневра никому ничего не было сообщено.
За неделю Лукулл рассчитывал привести себя в порядок после достаточно долгого и некомфортабельного путешествия на войну. Он, как и всякий римлянин, вне зависимости от знатности рода и размеров семейного состояния, не боялся ни войны, ни смерти, и самой большой бедой, которую несло за собой участие в боевых действиях, почитал отказ от роскошных столичных привычек. Старик, так он про себя называл проконсула, причем называл без тени предубеждения, но, наоборот, с глубочайшим уважением, ни за что не потерпел бы у себя в армии ни передвижного борделя, ни громоздкой кухни. Никто из принимавших участие с ним в прежних кампаниях даже не пытался обойти тайком эти запреты и строгости. Лукулл знал, что пытаться бесполезно. Поэтому он очень обрадовался тому, что его назначили командовать дальним авангардом, это давало возможность хоть несколько дней пожить той жизнью, что напомнила бы римскую.
Голову ломило от плохого пойла, девки храпели как верблюдицы и пахли отнюдь не розовыми лепестками.
Ничего, успокаивал себя аристократ, завтра он велит найти ему и достойного вина, и перепелов, и более презентабельных куртизанок. Элевсин, город столь прославленный и старинный, что здесь не может не быть чего-нибудь такого, что развеселило бы молодого богатого аристократа.
После этого он пошлет людей к Бруттию Суре, удерживающему по сию пору главную надежду сопротивляющихся Афин, – Пирей, и они встретятся, чтобы составить план совместных действий на ближайшую неделю. Для начала надо будет выбрать место для лагеря прибывающей проконсульской армии и организовать ее снабжение.
Луций Лициний Лукулл даже не подозревал, что его планам не суждено было осуществиться, потому что к дому, где он обосновался вместе со своими деревенскими развратницами и скверными винами на эту ночь, уже приближается Луций Лициний Мурена, легат Второго Кампанийского легиона, исполняющий на настоящий момент обязанности командующего всеми римскими силами вокруг осажденных Афин. Лукулл думал, что этот достойный муж в настоящий момент пребывает где-то в районе Мегары, откуда поступали по большей части известия в штаб Суллы.
– Никогда не пей того, чем угощают тебя греки, – сказал Мурена. Лукулл с трудом разлепил глаза, фигура в высоком кавалерийском шлеме и длинном до пола плаще казалась рядом с его ложем, казалась величественной статуей. Лукулл испугался так, словно сам проконсул явился к ложу его пьяного блуда и застал за игнорированием своих прямых обязанностей. – У нас здесь нет союзников, и то, что ты не умер после того как хлебнул этой гадости, означает только то, что греки не успели подготовиться к тому, чтобы тебя отравить.
Лукулл сел на ложе, его мутило, но соображать он был в силах.
Девки мгновенно, не издав ни звука, соскользнули с влажных простыней и растворились в предутренней мгле, наполнявшей помещение.
– Вели твоему лекарю изготовить рвотное питье и губку с уксусом. Надо обязательно обтереться. Все тело. Они могут быть заразны.
Пока вокруг прибывшего происходила гигиеническая суета, Мурена сидел в углу и медленно говорил, сообщая последние новости, вводя в курс дела.
– Бруттий Сура оставил Пирей. Аристион сумел вытеснить его. Подкрепление подвести не удалось. Говорят, прибыла новая понтийская армия, во главе с Неоптолемом.
– Я не слышал о таком полководце.
– Ты услышишь здесь много новых имен. Твоя когорта прямо сейчас поднимется и выступит по верхней дороге вдоль берега Сефисы. Сура там встал временным лагерем, но его окружила легкая пехота Неоптолема. Вреда большого они ему не принесут, но помочь выбраться ему надо. Конницы, насколько удалось выяснить, у них нет, корабли с лошадьми выбросило на скалы при высадке. Зато в городе теперь хватает конины.
– А ты? – спросил Лукулл, застегивая на плече пряжку, держащую плащ.
– Я оставил Гортензия и Гальбу у Мессенских ворот. Намечалась вылазка, так сообщил наш лазутчик. Возможно, сейчас там идет бой.
– Это все, что ты хотел мне сообщить?
Мурена покачал головой.
– У нас появился еще один враг в дополнение ко всем прочим – холод. Местные жители говорят, что нынешняя осень намного холоднее, чем обычно. И говорят это с нескрываемым удовлетворением.
– Неужели у нас нет союзников?
Мурена снова покачал головой.
– Такое впечатление, что ни одного.
– Сулла отправил гонцов во все города Беотии, Аттики, Пелопоннеса, он требует, чтобы они подтвердили свою покорность и верность союзническим обязательствам. Договора они в свое время подписали, теперь делают вид, что пытаются их исполнять.
– Появление Суллы сильно изменит расстановку сил.
– Может быть, какие-то города и окажут нам помощь, но ненавидеть они нас не перестанут.
– Ты слишком мрачно смотришь на вещи.
Мурена усмехнулся и поднял с пола одну из амфор, поднес к лицу, понюхал. У него явно было желание хлебнуть – внутри амфоры слышалось бульканье. Ночная скачка, бессонная ночь.
– Не только люди, Лукулл, не только люди. – Легат Мурена все же решился отхлебнуть. Раз один римлянин не отравился этим напитком, то и другому ничего не должно грозить.
– Я не понял тебя.
– Это, конечно, полнейшая чушь, но солдаты говорят, что по ночам вокруг нашего лагеря слышны голоса, кричит какая-то тварь. Это не волк, не медведь, не олень…
Лукулл с интересом смотрел на собеседника. Ему было намного интереснее не то, что он скажет об этом выдуманном звере, но то, как он оценит местное вино.
– Это не вино, это какие-то опивки, извини.
– Когда ты неделю не слазишь с коня, то сойдет и такое.
Вошел Анний Акст, трибун, заместитель Лукулла в этом походе. Он выполнил полученный четверть часа назад приказ – когорта построена. Рассвет занимается, разведчики высланы на дорогу.
– Ну что ж, я выступаю.
Мурена кивнул.
– А что там за зверь, кто кричит по ночам?
– У нас есть около сотни эпирских стрелков, так вот они утверждают, и даже всерьез, что это Пан, – сказал Мурена.
– В каком смысле?
– Это такое божество у греков есть.
– Я знаю.
– Эпироты говорят, что он помогает грекам, пугает нас.
Лукулл усмехнулся и вышел решительным шагом из комнаты.
