– Ты в порядке? – спросила она.
– Шашлычник надавал мне по мозгам, – ответил Касс. – А так я ончилто ябес юувтсвуч.
– Аэропорт, – коротко распорядился Торквин.
В зеркале заднего вида на меня смотрели глаза водителя – два выпученных шара. Он поспешил вдавить педаль газа.
* * *
– Так-так-так, наши ходячие бомбы вернулись! – раздался крик Фидла, стоило нам сойти с самолета на взлетно-посадочную площадку «ИК».
К нам бросилась девушка с бритой головой и заключила меня в объятия. У меня ушла секунда на то, чтобы признать в ней Нирвану.
– Давно не виделись, – сказала она. – Дольше, чем вы можете себе представить.
К трапу, лишь едва заметно прихрамывая, подошел Профессор Бегад. Его твидовый плащ казался самую малость потертее привычного, на голове прибавилось седины, а вот сама шевелюра поредела.
– Где локули? – еще издалека крикнул он.
Я шагнул с трапа и показал на перекинутые через плечи сумки.
– Они здесь, Профессор, – ответил я.
С широкой улыбкой он забрал их у меня.
– Превосходно! Просто превосходно!
– М-да, мы, если что, тоже в порядке, – буркнула Эли. – Спасибо, что спросили.
Профессор Бегад опустил на асфальт сумки и как-то робко повернулся к нам. Он протянул руку, и я пожал ее.
– Что ж, Джек, ты совсем не изменился. Что, в общем-то, было ожидаемо… Эли… Касс… Я очень рад вашему возвращению.
– Мы… мы потеряли Марко, – тихо сказал я. – Он теперь с Масса.
Бегад ссутулился.
– Да, что ж, этого я и боялся. Мы что-нибудь придумаем. Но давайте оставим плохое на потом. Вы с нами, локули тоже у нас. Осталось найти еще пять. – Он наклонился, изучая содержимое сумок. Затем открыл верхний ящик, где лежал локулус невидимости. – Но здесь ничего нет…
– Он делает тебя невидимым, – пояснил я.
– Потрясающе… – теперь он наклонился чуть ли не вплотную. – Ящики, похоже, покрыты слоем иридия… что не дает энергии локули просочиться наружу. Откуда им это известно?
– Им много что известно, – отозвалась Эли.
Бегад кивнул.
– И станет известно еще больше теперь, когда с ними Марко. Нам придется принимать меры, – он потер лоб и грустно улыбнулся. – Но прежде всего торжество в трапезбюле. Все очень по вас соскучились. Идемте. Ваши комнаты ждут вас. Примите душ, соберитесь, охладитесь…
– В таких случаях говорят «остынь», Профессор, – поправила Нирвана.
– Ох уж этот мне ваш сленг, – вздохнул Бегад, заторопившись к лагерю. – Ужин в семь. Все блюда в тематике Семи чудес света. Тушеная говядина по-колосски, открытый пирог-пирамида, салат а-ля Висячие сады и прочее в том же духе. Увидимся, как остынете.
Я посмотрел на Эли с Кассом.
Мне так хотелось ощутить радость от возвращения сюда.
У меня почти получилось.
* * *
– Что еще за открытый пирог-пирамида? – спросил Касс, бухаясь на мою кровать. Его волосы все еще были мокрыми после душа, а одежда с эмблемой «ИК» была чистенькой и свежей.
Эли зашла за ним в комнату.
– Открытый пирог – это такая лепешка с начинкой. Моя мама постоянно заказывает их в ресторанах.
Я все еще одевался и даже не успел натянуть штаны.
– Ты позволишь?!
– Я не смотрю, – Эли отвернулась.
Я застегнул молнию и затянул пояс. Затем взял из шкафа мобильный телефон, который я предусмотрительно вытащил из кармана формы Масса.
Касс удивленно уставился на него.
– Стой. Он все еще у тебя?
Я кивнул. Хотя и не знал, работает ли он еще. Нажав на кнопку внизу экрана, я увидел предупреждающую надпись: «НИЗКИЙ ЗАРЯД БАТАРЕИ».
Я вышел в меню и запустил приложение. Экран заполнил знакомый глаз.
– Он чей? – спросила Эли.
– Того, кто вытащил нас оттуда, – ответил я.
– У нас был помощник, – добавил Касс. – Торк. В смысле, не наш Торк, а «крот» наоборот.
– «Крот»? В Масса есть «крот»? – поразилась Эли.
В голове все смешалось. Навалились воспоминания о нашей поимке. Побег стоил такого нервного напряжения, что мне не хотелось усугублять свое состояние мыслями о плохом. О Марко. О Дарии.
Стоило вспомнить о них, и в груди резко кололо.
Но этот глаз все смотрел на меня, он казался таким живым. И он будто знал меня.
– Ага, – ответил я, – самый настоящий «крот».
– Вы знаете, кто она? – спросила Эли.
– Нет, – покачал я головой. – А откуда ты знаешь, что это женщина?
– Ресницы, – пояснила Эли. – Они накрашены. Плюс я вижу следы от подводки.
Я вышел из этого приложения и открыл «Контакты».
– Наверху списка есть имя, – сказал я. – Думаю, это ее. В смысле, это ведь ее контакты. Но оно закодировано так же, как и остальные.
Мы посмотрели на строчку цифр: 19141325 61361291411
Я взял карандаш, затем нашел листик, на котором уже была выписана расшифровка:
Затем я медленно сопоставил цифры и буквы:
– Сестра Нэнси… – прочитал я. – Нэнси Эмелинк. Это ее голос мы слышали в той комнате с подушками. Босс Масса.
– Женщина? – удивился Касс.
– И она сказала тебе свое имя? – добавила Эли.
– Мне – нет, – заметил Касс.
Я прокрутил в памяти тот день. Вспомнил слова женщины. Что-то меня в них смущало.
– Она упомянула еще одно имя. Моргана… Нет, Маргана? Его нет в этих цифрах, но она точно его произнесла.
– Ого. – Касс наклонил голову. – Что, кстати, будет тем же «ого» наоборот. Но насчет этого имени. Маргана? Ты уверен, что она сказала именно так? Потому что наоборот это будет «анаграм» – практически анаграмма.
Анаграмма.
Тот человек – тот странный голос – добавил это слово после своего имени. Зачем?
Я выписал имя «Nancy Emelink» большими жирными буквами. И Эли тут же приступила к работе. Она быстро вывела «Ann Clenkinen», «Lynn Mcanikee» и еще целый список других.
Но я никак не мог заставить себя вновь взяться за карандаш. Буквы будто запрыгали на бумаге, сами собой переставляясь у меня в голове.
