Вторая попытка была предпринята на другой день. Под тем
предлогом, что им надо посетить частного детектива, его приятеля, Владислав
намеревался заманить Александру в подъезд и сделать ей укол тубарина.
Мгновенное расслабление всех мышц организма и внезапная остановка сердца.
Идеальное средство убийства! Минут через сорок все компоненты тубарина
полностью рассасываются, а за это время никто и не помышляет о вскрытии. Однако
Казанцев на своем джипе сломал все его планы. Тогда Владислав завлек Александру
к себе домой, но его замшелые соседи умудрились сорвать и этот план. Появление
в дымину пьяного Эльдара, а потом этой крошечной защитницы собачьих прав вместе
с ее телегвардией превратило трагедию в полный фарс…
И еще злополучная кассета попалась ей на глаза! Что, если
именно эта запись соревнований есть дома у Александры? Тогда она рано или
поздно просмотрит ее – и увидит там знакомое лицо. Тут уж концы с концами не
свяжет только идиот!
Ошеломленный тем, насколько ситуация вышла из-под контроля,
Владислав в тот вечер потащился к Александре домой, пытаясь смириться, что ему
снова не удастся покончить с делом – слишком много народу видело, как он
приехал сюда! Он с трудом держал себя в руках, но на лестнице внезапно появился
Казанцев – и это стало последней каплей. Владислав представил себе
длинную-предлинную, а может быть, и бесконечную вереницу дней, однообразных,
как посмертные мучения грешника: он пытается покончить с Александрой, но поперек
дороги снова и снова становится Казанцев.
Он не мог больше оставаться в Нижнем, нельзя было допустить,
чтобы земля начала гореть под ногами! Все-таки предстояло жить дальше, он хотел
работать, оперировать… делать свое дело не в устланном окровавленным
полиэтиленом салоне «Скорой помощи», ежеминутно рискуя. Он хотел снова в свой
центр, в свое отделение! Достаточно того, что Эльдар и его высокочувствительный
брат камнями висели на шее, – невозможно будет перенести, если из-за какого-то
назойливого поклонника Александры все окажется под угрозой! Именно поэтому он
выстрелил в Казанцева… и сразу стало казаться, что удача снова протянула ему
руку.
Гелия он, правда, наутро не нашел – мальчишка сбежал из
больницы. Но зато все наконец-то закончилось с Эльдаром. Владислав притащил в
этот оголодавший дом сумку с продуктами – этакий добрый самаритянин! – а также
бутылку водки и пачку «сiли». Они вместе с Эльдаром сварили борщ… к этому
времени Эльдар выпил достаточно, чтобы не понимать, что ест.
Он хотел дождаться Гелия, который, оказывается, отправился –
ну не ирония ли судьбы! – на поминки по Вадику Черникову. Но это было слишком
рискованно – брат Эльдара мог появиться не один, а с друзьями, поэтому
Владислав решил уйти. Александра сейчас значила гораздо больше, чем припадочный
Гелий, надо было сначала покончить с ней!
О ее связи с хирургом из Пятой больницы Костей Виноградским
Владислав знал давно. Вместе с этим недоделком они пару раз выпивали в
компаниях, а Костя славился своей болтливостью. Имя Виноградского сыграло свою
роль: с его помощью удалось в воскресенье вечером выманить Александру из дому.
И если боль уколола Владислава в самое сердце, когда она сломя голову понеслась
к Казанцеву, который якобы валяется на больничной койке и зовет ее, то это была
всего лишь мгновенная боль…
Он любил острую красоту естественных и искусственных
совпадений, их возвышенный символизм. Почему-то для него особенное значение
имело, что Александра погибнет там же, где погибла ее сестра.
Осечка!
Он не сомневался, что ни в какую больницу она больше не
побежит, а вернется домой. Так и вышло. И Владислав вышел навстречу ей в
подъезде.
О, как дрожал пульс на ее горле, когда они целовались рядом
с подвальной дверью, и он отсчитывал последние биения ее жизни: «Три… два… один…»
И снова осечка! На сей раз на пути встал не ковбой-одиночка
Казанцев, а весь Нижегородский ОМОН. «Долой полевых командиров!» Все это было
бы смешно, когда бы не было так грустно.
Именно тогда он решил, что понедельник будет последним днем
его жизни в Нижнем Новгороде. С утра, как порядочный человек, он отправится на
дежурство, а к вечеру… С Казанцевым покончено, к Александре он больше не
подступится. Это какой-то рок! К ней надо искать другие подходы. Он вспомнил
Аслана с его любимым изречением: «Если не помогает паяльник, возьмите два
паяльника» – и решил последовать этому совету.
Полночи было потрачено на то, чтобы связаться с Асланом и
сговориться о деталях. Потом он вернулся в свою сырую берлогу и уснул.
Кажется, давно он не спал так крепко, так сладко! Только под
утро странная тяжесть навалилась на сердце, но даже сквозь сон Владислав
успокаивал себя, что это ерунда, просто он лежит на левом боку, надо
перевернуться – и все. И тут перед его взором медленно прошел Казанцев – очень
бледный, осунувшийся, с перевязанным левым плечом. Прошел, сосредоточенно глядя
куда-то вперед, а потом обернулся, бросил на Владислава уничтожающий взгляд – и
презрительно усмехнулся…
Больше уснуть не удалось. Он лежал в постели до семи, глядя
в темное окно, а когда встал, еще раз дал себя клятву, что больше не вернется в
этот дом.
В основном его вещи были в камере хранения на вокзале, ну, и
в багажнике джипа кое-что. Остатки он собрал в сумку, которую забросил в салон
«Скорой». Туда же положил и заветную кассету, наган дедушки Мельникова, который
законно считал своим боевым трофеем, и миниатюрный шприц-автомат с тубарином.
Таких шприцов у него вообще-то было два. Один был истрачен на старушку. Второй
предназначался Александре. Но когда Владислав предложил его Аслану, тот с
презрением отказался, больше веря в «ловкость рук».
Он уже застегнул сумку, как вдруг снова раздернул «молнию» и
переложил револьвер и шприц в карманы. Нет, тут не какая-то сверхинтуиция
сработала: просто Владислав побоялся, что водитель или фельдшерица вдруг да
сунут нос в его сумку. Мало ли что бывает!
Дежурство шло своим путем – до тех пор, пока он не привез
мужика с обострением холецистита в Пятую больницу и не услышал разговор
дежурной приемного отделения с гардеробщицей. Разговор шел о странной девушке,
которая вот только что, несколько минут назад, так взволнованно интересовалась
состоянием раненого Ростислава Казанцева, чуть ли не плакала, а потом смылась
куда-то и даже не стала дожидаться доктора Виноградского.
Владислав с трудом разжал пальцы, которые вдруг свело
судорогой на спинке кресла-каталки. Издевательская усмешка Ростислава во сне…
да неужели возможно этакое патологическое невезение?! Ну почему, почему он не
усомнился в своих способностях стрелка и в этом старом, замшелом револьвере?
Конечно, конечно, патрон перекосило, и этот проклятый пес привязался, но почему
он потом не уточнил?..
