Например, вовлечь человека в преступление, а потом бесстыдно
«заложить» его перед женщиной, которая имела неосторожность понравиться Владу.
Ведь он застал своего подельника, Ростислава, только что вылезшим из
Александриной постели, куда собирался забраться сам. И брякнул первое, что
пришло в голову. А на самом деле не исключено, номер у того автомобиля совсем
другой, то есть вовсе не Ростислав сбил Карину, а другой человек!
Александра поскользнулась и удержалась на ногах только
чудом. Вдруг показалось, что идет не по расхоженной тропке меж заборов, а по
болотине, едва затянутой тоненьким, предательским ледком. Голова кружилась, она
с трудом видела, куда ставит ноги, однако среди бестолково мельтешащих вопросов
теперь начали мелькать и ответы… другое дело, что они были столь же страшны и
непереносимы, как и вопросы.
Карину сбил кто-то другой? А шрам, уродливый шрам между
запястьем и локтем, – он тоже был у другого человека? И разве на маленькой фотографии
рядом с Кариной запечатлен кто-то другой?
Нет. Это Ростислав. И, значит, не он был подельником, то
есть подручным Влада, а совсем наоборот: Влад действовал по указке Ростислава.
Они вместе организовали похищение Александры. Да-да,
наркоглупышка Алина Золотова их нимало не интересовала, они с самого начала
знали, с кем имеют дело, а все эти съемки на видео с требованием ста тысяч
долларов – не более чем дымовая завеса для дурочки, которую следовало вывести
из игры хотя бы на несколько дней. Александра все же какой-никакой, а врач. И
если бы она забирала тело Карины из морга, уж, наверное, смогла бы отличить
следы обычного вскрытия от следов замаскированного убийства. Значит, Карина
должна быть похоронена без нее. Практически так оно и вышло. Еще странно, что
Александра выбралась из своего проклятущего подвала живая! Вполне могла быть
уничтожена – как ее сестра, как санитар Сычов, который, конечно, тоже был
замешан в этом деле, но то ли начал шантажировать убийц, то ли его обезвредили
просто так, на всякий случай.
А Эльдара? Не обезвредили ли заодно и его? То есть его
смерть – и впрямь не несчастный случай, не самоубийство, а жестокое убийство?
Внезапно она вспомнила странный инструмент, напоминающий
электродрель или большой пистолет, – резак для грудины, который был найден в
квартире Эльдара. Очень удобная штука – работает на батарейках, им можно
воспользоваться даже в машине «Скорой помощи», если надо немедленно проникнуть
непосредственно к сердцу, чтобы спасти человека.
Сердце, сердце… Оказавшееся по-стариковски изношенным юное
сердце Карины. Инфаркт Вадика Черникова – совсем мальчишки…
Некая мысль забрезжила вдруг – насколько странная, настолько
страшная, что Александра даже не решилась задержаться на ней.
Такого не бывает в жизни. О таком пишут статеечки в желтых
газетенках, пугая людей. А в жизни осуществить подобное невозможно!
И тем более невозможно представить, что это могло произойти
с твоей сестрой.
Нет, не может быть. Все-таки Эльдар был патологоанатом, и,
если держал какие-то необходимые инструменты дома, этому должно быть разумное
объяснение. Разумное, а не фантастически-жестокое!
О господи! От всего этого сейчас лопнет голова!
Александра нагнулась к обочине, чтобы набрать еще снегу, и…
Удар обрушился на плечо – такой сильный удар, что Александра
дико вскрикнула от боли, падая ничком, но тотчас подавилась собственным
голосом. Что-то навалилось сверху, стиснуло голову – не повернуться, уткнуло
лицо в снег, который сразу набился в ноздри и в рот. При этом она ощущала, что
сильные холодные пальцы пережали артерии на шее, и сразу тяжелые молоты
забухали в мозгу. Нужно всего несколько мгновений, чтобы лишиться сознания, а
потом, если хватка не будет ослаблена, и умереть.
Александра в ужасе рванулась, но не только не было сил
сбросить с себя чье-то тяжелое тело, но даже голову повернуть, чтобы глотнуть
воздуху. Еще миг – и все будет кончено…
И вдруг пальцы, больно сжимавшие шею, отвалились, как две
насосавшиеся пиявки. Александра снова рванулась – и не поверила себе, когда
пугающая тяжесть свалилась с нее. С громким всхлипом вобрала ртом воздух,
попыталась перевернуться – и обмерла от боли в плече.
– Сашенька! – истерически закричал над ней женский голос. –
Жива?!
– Не видишь, шевелится, – прокомментировал другой голос –
мужской, грубый. Затем чьи-то руки взяли Александру за плечи и приподняли,
причем слезы брызнули у нее из глаз от боли и радости жизни одновременно.
Кое-как утвердившись на коленях, смахнула с лица снеговую
кашу и протерла полуослепшие глаза.
Агния Михайловна в шубке, надетой на одну руку, в косо
намотанном платке и растоптанных валенках, то всплескивала пухлыми ладоням, то
пыталась нашарить другой рукав шубы. Лицо ее было мокрым, как у Александры,
только не от растаявшего снега, а от слез, которые так и лились из глаз.
– Сашенька! Сашенька! – твердила она, ловя ртом воздух. – Я
уж думала, он тебя убил!
– Диво, что не убил, – пробормотал другой голос, и
Александра, покосившись, увидела… носителя злейшего бронхита Соловьева – того
самого, жена которого буквально час назад жаловалась на невыносимые условия в
больнице, куда она, Александра, положила мужа. То есть ни в какой больнице
Соловьев в данный момент не лежал, а стоял на дорожке в позе победителя,
установив одну ногу на скорченное тело, а в руках задумчиво вертел короткую
черную дубинку.
– Как это он вам этой штуковиной голову не пробил, а,
Александра Егоровна? – спросил Соловьев с живейшим интересом, не испытывая,
похоже, ни тени смущения из-за нарушенного постельного режима. – Крепкая у вас,
должно быть, головушка! Этим кирпич можно расколоть, если хорошо вдарить!
– Кажется, я поскользнулась – он и промахнулся, –
пробормотала Александра, слабо пошевеливая плечом и морщась от боли. – Но вот
плечо… не сломано ли?
– Плечо – это чепуха, заживет! – авторитетно заявил
Соловьев. – Главное, что по башке не попал. А вот ты, Михайловна, не
промахнулась. Не иначе пробила мужику черепушку своим поленом! Точно тебе
говорю.
– Господи, помилуй! Господи, спаси! – начала звенеть
браслетами Агния Михайловна. – О чем ты говоришь, Ванечка? Какое еще полено?
– Что значит – какое? – безмерно удивился Соловьев. – Вот
это, березовое!
Он подобрал валявшуюся на обочине деревяшку и повертел ею
перед лицом Агнии Михайловны, которая брезгливо отшатнулась.
– Неужели не помнишь, как выдернула коряжку из поленницы и
тюкнула бедолагу по головушке?!
