Джессика почувствовала странный укол ревности. Она знала, что Уинстон сходил по ней с ума уже несколько лет, и обычно не уделяла ему никакого внимания. Сегодня было иначе. Он был единственным мальчиком на вечеринке, который не крутился вокруг Элизабет. Но проблема заключалась в том, что он ни на кого не обращал внимания, кроме Мэнди.
– Подожди немного, Уин. Я принесу вам с Мэнди лимонада, – сказала Джессика и направилась к дому.
Когда она вернулась, то обнаружила, что Элизабет стоит перед Кеном Мэтьюзом, глядя ему в глаза с таким вниманием, как будто он произносил какие-то магические слова, которые ее гипнотизировали. Подойдя достаточно близко, Джессика с изумлением услышала их разговор.
– Я как раз на днях говорила своему папе, что ты знаешь абсолютно все о футболе.
– Ну… – Кен покраснел.
– Но это же действительно так, Кен. Держу пари, что через несколько лет ты будешь играть в клубе профессионалов.
Джессика стояла, держа в руках поднос с банками лимонада. Элизабет Уэйкфилд заигрывает с Кеном Мэтьюзом? Это совершенно невозможно!
«Она просто старается быть любезной, быть хорошей хозяйкой, – говорила сама себе Джессика. – Ну и что ж, что ей веселее, чем мне, – она этого заслуживает». – Джессика поставила поднос на стол и пошла к сидевшему в одиночестве Тодду.
– Джес, ты наблюдаешь за Лиз? – спросил он настороженно. – Тебе не кажется, что она изменилась?
– Что? Нет, – ответила Джессика. – Сегодня она просто очаровательна.
– Да, очаровательна со всеми, кроме меня.
– Ты ревнуешь, – сказала она с упреком. – И ты злишься, потому что ей весело, а мы с тобой…
– Да, Джес, мы с тобой. Мне кажется, что ты немного обижена на свою сестру за то, что она в центре внимания и заняла твое обычное место.
– Тодд, иногда ты можешь быть ужасно ехидным, – сказала она, отходя от него.
Тодд неправ, говорила она себе. Она совсем не стремилась быть в центре всеобщего внимания. И Элизабет тоже, по крайней мере, до сегодняшнего вечера.
Все поведение Элизабет накануне вечеринки Джессике определенно не нравилось. Ведь от фактов никуда не уйдешь. Элизабет спокойно отправилась за покупками, вместо того, чтобы остаться дома и помочь с приготовлениями к вечеру. Элизабет, которую Джессика знала, никогда бы этого не сделала. Элизабет сказала ей, что у нее было исключительно важное дело в торговой аллее. И что же это было? Покупка нового бикини! Она не только уклонилась от приготовлений к вечеринке, но прокралась домой и прошмыгнула в душ перед самым носом сестры. И теперь Элизабет выглядит просто потрясающе и кокетничает напропалую с каждым присутствующим на вечере парнем. А она, Джессика…
«Лиз совершила, по меньшей мере, сотню поступков, которые обычно совершаю я, – бушевала в душе Джессика. – Ну, скажем, иногда совершаю. От случая к случаю».
Она была так поглощена своими мыслями, что шла, ничего вокруг не замечая, и, не столкнись с Карой Уокер, очутилась бы в бассейне.
Кара повернулась, увидела поднос с лимонадом, который несла Джессика, и взяла себе одну банку.
– Ну что, – сказала Кара, глядя через плечо на другую сторону бассейна, где стояла Элизабет в окружении пяти молодых людей, – ты освобождаешь место «мисс Батерфляй года»?
– Что это за шутки? – сердито спросила Джессика. – Что, разве моя сестра не может себе позволить немного развлечься?
Кара стала немедленно извиняться.
– Прости, Джес. Я ничего такого не имела в виду. Просто я знаю, как ты ведешь себя с мальчишками, и…
– Что?
Кара густо покраснела. Ее извинения только усугубили допущенную бестактность, и она поняла, что Джессика не на шутку разозлилась.
– Джес, ты всегда знаешь, как нужно вести себя с парнями. Во всем, что ты делаешь, тебе просто нет равных, особенно в организации оваций, и ты прекрасно танцуешь, и ты…
– Успокойся, Кара, – сказала Джессика и вздохнула.
Обычно ей нравилось, когда Кара говорила ей о том, какая она неотразимая, но в этот вечер мысли ее были заняты другим.
– Я только хотела сказать, что никогда не видела, чтобы Лиз вела себя таким образом. Она всегда общительна, но это совсем не то. Я думала, что ей нравится только Тодд, но сегодня она побивает все рекорды по части флирта.
Джессика была так возмущена, что с трудом смогла найти слова для ответа.
– Моя сестра – не кокетка!
– Хорошо, хорошо. Но она определенно изменилась.
– Она не изменилась, – резко сказала Джессика. – В последнее время ей пришлось многое перенести, но она не изменилась. Она точно такая же, как раньше.
Джессика отошла от Кары, пытаясь убедиться в правоте своих слов. Но ей это не удалось.
Кара Уокер, сама того не сознавая, произнесла вслух то, что очень беспокоило Джессику. Эта мысль неотступно преследовала ее весь вечер, но она не хотела выразить ее словами даже про себя.
Каким-то образом Элизабет превратилась в нее, Джессику, и все, что было свойственно Джессике, Элизабет проявляла даже в большей степени. Это не могло случиться. Нельзя было этого допустить.
– Если она – Джессика, – мучительно думала она, – то кто же тогда я?
Она отгоняла от себя тревожные мысли, бегая от столика к столику и следя за тем, чтобы все было в порядке. Она вся ушла в хлопоты, принося новые кубики льда, приводя в порядок столики, вытирая пролившуюся воду. Работа очень помогала. И все же каждый раз, проходя мимо Элизабет, она заново поражалась, видя оживленное лицо сестры, которая, несомненно, была главным действующим лицом на этой вечеринке.
К концу вечера все гости переводили взгляд с Джессики на Элизабет и перешептывались. И все уже поняли – что-то тут было не так.
Все, кроме Элизабет. Она продолжала остроумно и беззаботно болтать до тех пор, пока гости не разошлись.
Вечеринка, которая для Джессики тянулась бесконечно долго, наконец-то закончилась. Закрыв парадную дверь за последними гостями, она повернулась к сестре.
– Лиз, – сказала она, – я хочу с тобой поговорить.
Ресницы Элизабет затрепетали.
– Джес, мое лицо покраснело?
– Что?
– Я думаю, ничего страшного. По-моему, у меня начинается ужасная головная боль.
Джессика забеспокоилась. Уж не случился ли у Элизабет рецидив?
– Что с тобой, Лиззи? – быстро спросила она.
– Да ничего особенного, наверное. Я просто немного не в себе.
– Ох, пожалуйста, пойди и приляг!
– Да, по-видимому, мне лучше прилечь, если ты не возражаешь, – сказала Элизабет и тут же побежала вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
