— Пожалуй… — произнес после нескольких минут раздумья Людовик.
Глава 10
31 декабря 1706 года. Москва. Преображенский дворец
Петр с серьезным лицом и плотно сжатыми губами дочитал донесение и, аккуратно вернув его в папку, откинулся на спинку кресла.
— Плохо, очень плохо… — произнес он тихо.
— Мы не думали, что сопротивления практически не будет… — потупив глаза, произнесла Анна. — Я виновата… и готова понести любое наказание.
— Мы виноваты! — Одернул ее Петр. — Мы. Или ты думаешь, что я не знал то, в каком ужасном упадке находится европейская медицина? Это у нас демографический бум набирает обороты из‑за введения норм элементарной гигиены, внятной медицины, пусть и ограничено, а также усердной борьбы с эпидемиями. А у них всего этого нет. Вообще. Это мы оба с тобой оплошали. Даже скорее я, чем ты.
— Ты? — Неподдельно удивилась герцогиня. Да, Петр в ее глазах всегда был уникальным человеком, но она знала, что самым сложным для любого мужчины является признание своей неправоты.
— Да. Потому что на тебе лежало только исполнение моих планов. И ты их выполнила превосходно. А вот планы были дурацкими…
— Не говори так!
— А как еще говорить? — Удивился Петр. — Одно из самых замечательных событий наших дней — война за Испанское наследство — закончилась раньше времени. А должна была тянуться еще лет семь — восемь и закончиться колоссальным коллапсом, по сравнению с которым Тридцатилетняя война — детский лепет.
— Но ведь ты добился своего, — лукаво улыбнулась Анна.
— О да! Династический кризис Бурбонов и Габсбургов уже сейчас стал поистине всеобъемлющим. И выход моей книги 'Проклятье королей' оказался подкреплен более чем вескими доказательствами. Переполох в Европе изрядный. Не только среди королей. Аристократы и финансовые воротилы в тихом ужасе. Но нужно было мягче действовать. Менее раздражающе.
— И что теперь будет? — Насторожилась Анна.
— Не знаю. — Покачал головой Петр. — Полагаю, что Первая антирусская коалиция. Ее ядром, безусловно, станет Франция. Вопрос лишь в том, кто составит ей компанию.
— Не так уж и много сил готовы ее поддержать, — вкрадчиво заметила герцогиня.
— Ты думаешь?
— Англия в полном разгроме. Метрополия серьезно разорена и лишена флота. Под боком Шотландия, которая нависает над Лондоном как дамоклов меч. Там только и разговоры о том, как противостоять соседу. А лучше отомстить. Лихорадочное стягивание войск из колоний привело к тому, что повсеместно начались брожения, местами переходящие в восстания. Даже Ирландия, которую на три четверти вырезал Кромвель полвека тому назад, и то смогла освободиться. Лондону сейчас не до нее. И тем более не до нас, как бы они не хотели.
— Ну Англия сама бы и не воевала со мной.
— Могла поддержать коалицию флотом.
— Разве что…
— Сейчас же она не только потеряла флот и часть территорий, но и испытывает большие финансовые сложности. Ей будет сложно строить новые корабли. Тем более, что моряки, стремясь за заработком, убегут в другие страны. А Англию практически со всех сторон окружает Таможенный союз: Россия, Шотландия, Дания, Ирландия, Соединенные Провинции, где в моряках большая нужда.
— Я не очень верю в стойкость Таможенного союза, — покачал головой Петр.
— А зря. Разведка доносит, что в кабаках Соединенных Провинций уже поговаривают о том, что тебя неплохо бы избрать верховным штатгальтером. Голландцы считают тебя национальным героем. Понимаешь?
— Серьезно?
— Конечно. А что ты хочешь? Они медленно умирали под напором англичан, германцев и французов. Ты же вдохнул в них новую жизнь. Разгром Англии так и вообще произвел натуральный фурор.
— И они станут сражаться на моей стороне?
— Пока им это будет выгодно. А поверь — Таможенный союз им очень выгоден.
— Допустим. Но у Франции остаются Испания, Португалия, Священная Римская и Османская Империи. А также куча мелких карликовых союзников.
— Пожалуй только османы.
— Почему?
— Испании и Португалии нет дела до тебя. Конечно, они могут поддержать порыв Франции. Но вряд ли чем‑то серьезным.
— А флот — это не серьезно? Соединенный флот Франции, Испании и Португалии на текущий момент самый могущественный в мире. А это значит, что они могут безнаказанно действовать вдоль береговой линии России. Весьма протяженной, кстати.
— Но у тебя же строятся корабли нового поколения, — лукаво улыбнувшись, заметила герцогиня.
— Всего четыре тяжелых корабля… по два на Балтику и Черное море.
— Зато каждый по шесть тысяч тонн водоизмещения. Стальная, катаная броня, способная надежно держать ядра любых корабельных орудий противника. Паровые машины на нефтяном отоплении, способные давать этим монстрам ход до пяти узлов даже со срезанными под корень мачтами. И орудия! Милый, их орудия обладают чудовищной разрушительной силой!
— Обычные шестидюймовки… хм… сто пятьдесят миллиметров. Но вообще да, ты права. Могущество ударной стальной гранаты таких пушек колоссально. Редкий линейный корабль первого ранга выдержит хотя бы несколько таких попаданий.
— Вот!
— Но все равно — их очень мало. Всего по два корабля на каждый театр боевых действий. В конечном счете их могут взять на абордаж. Да и, численное превосходство, особенно в узких проливах, может позволить противникам бить по ним картечью. А люди на броненосцах не бронированные….
— Я согласна. Риск есть. Однако и шанс не малый. Ты сам рассказывал о битвах первых броненосцев и мониторов с парусными кораблями. А ведь там и суда были крупнее, и орудия тяжелее.
— Так‑то оно так… — тяжело вздохнул Петр. — Но раньше формирования эскадр хотя бы из четырех — шести 'утюгов' я не хочу начинать морскую кампанию. Тем более, что еще нужно небольшой флот поддержки соорудить. Те же нефтеналивные суда. Да и, если честно, паровые машины слабоваты…
— Пять узлов — это не мало. Линейные корабли во время своих баталий нередко медленней ходят.
— Ладно. Допустим. — После небольшой паузы произнес Петр. — Но почему ты считаешь, что Габсбурги не составят французам компанию?
— Потому что ты забыл об Августе Саксонском.
— В самом деле? Он уже успел восстановить свою армию?
— Практически. Разорив буквально до нитки герцогство Польское он уже сколотил тридцать тысяч весьма недурного войска. А учитывая, что эти австрийские балаболки поделились твоими заметками по тактике со всей Европой, то его претензии на корону Священной Римской Империи становятся не такими уж и призрачными.
— Тридцать тысяч… хм… недурно.
