Казалось бы, если Грейг, прекрасно понимая ситуацию, с легкостью взялся за это дело, значит, для него оно было заранее выигрышным, иначе чего же зря позориться перед людьми? Однако на практике все оказалось совсем не так. В своем ходатайстве на имя Николая I Грейг обосновывал свою просьбу «в уважение усердной службы отца и не достаточного состояния матери их». Относительно национальности рекомендуемых детей Грейг, разумеется, умолчал, и Николай I решил, что речь идет о немцах, после чего отправил прошение Грейга в Морское министерство, оттуда прошение было спущено директору Морского кадетского корпуса адмиралу Ф.Ф. Крузенштерну, давнему приятелю Грейга. Не теряя времени, в марте 1829 года Грейг отправляет мальчиков Швенднеров в столицу, одновременно «побуждая» Крузенштерна в «принятии оных в особенное свое покровительство». Однако когда братья приехали, выяснилось, что они «не соответствуют правилам поступления», т.е. вскрылось их настоящее происхождение. Казалось бы, ну тут-то надо бы прекратить всю затеянную авантюру. Крузенштерн, попав в затруднительную ситуацию, начинает лавировать. Он пишет Грейгу о том, что «весьма часто получаемы мною на рассмотрение свидетельства о происхождении… недорослей, подобные вышеупомянутым», но при этом заверил друга во «всевозможном внимании» к этому делу. Окончание истории с мальчиками Швенднерами нам неизвестно. Во всяком случае в «Общем морском списке» офицеров российского флота в царствование императора Николая I мичманы Швендеры отсутствуют.
Оговорюсь, что как человек, живущий в XXI веке, автор прекрасно понимает все несовершенство и ущербность существовавшего в XIX веке сословного ограничения в приеме в привилегированные учебные заведения империи. Но таков был закон, о котором знали все, знал, разумеется, и адмирал Грейг. Однако, зная об этом, он все же пошел на столь явный демарш. Почему? Чтобы обратить внимание общественности на имеющуюся проблему? В этом я сомневаюсь. Общественность в ту пору была дворянская, причем на тот момент весьма запуганная недавним мятежом масонов-декабристов. Реакция этой общественности на новаторство Грейга могло быть исключительно отрицательным, так как посягало именно на их привилегии. Так почему же Грейг пошел на столь опрометчивый шаг? Скорее всего, он все же всерьез рассчитывал добиться приема братьев Швенднеров в Морской корпус, уже полностью уверовав в свое могущество, а потому и предпринял явно демонстративную попытку показать свою всесильность в Петербурге.
Однако все это сущие мелочи в сравнении с тем, на что в конце концов посмела поднять руку черноморская «мафия». Это может показаться невероятным, но факт остается фактом: к началу 30-х годов XIX века главной проблемой, связанной с Черноморским флотом, стал вопрос о сепаратных настроениях его руководства Разбогатев и пресытившись заурядным воровством, черноморские «мафиози» совершенно потеряли чувство реальности, а потеряв его, уверовали в собственное всемогущество. Теперь им было уже мало власти на местах, теперь хотелось властвовать, теперь желалось независимости от центральной власти. Как здесь не вспомнить знаменитую сказку Пушкина о золотой рыбке! Вспомним, что написана она была как раз в это время! Да и Пушкин не мог не знать о николаевских делах, так как сам сравнительно недавно вернулся из Одессы, как и многие его знакомые (к примеру, тот же Вигель). Не с сожительницы ли Лии списал он образ сварливой бабки? Уж больно все сходится! И дом на берегу Синего моря, и характеры зловредной жадной до богатства Лии-бабки и безвольного старика-адмирала Грейга. Да и аппетиты у Лии с бабкой очень уж схожи! Вначале бабка и Лия желают просто сытной жизни, получив которую, добиваются столбового дворянства (голубая мечта Лии Грейг!), затем уже обеим хочется стать местными царицами, и, наконец, апофеоз — Лия и бабка из пушкинской сказки желают быть владычицами морскими! Применительно к Лее — это ее хрустальная мечта — стать супругой Грейга, т.е. адмиральшей, и властвовать над всем Черным морем.
Пушкинисты давно поняли, что великий поэт был гениально афористичен и многие тайные дела своей эпохи шифровал в своих произведениях. Как знать, может, и сказка о золотой рыбке — это рассказ именно о зарвавшейся грейговской «подрядчице». Уж больно все совпадает в сказке с реалиями событий на Черноморском флоте того времени до мельчайших деталей. А может, гений Пушкина просто поведал нам о типичном бесчестном возвышении, которое обязательно должно завершиться бесславным крахом?
Если ранее Петербург волновали вопросы экономической вакханалии на Черном море, то теперь проблема стала переходить в политическую плоскость. А это значило, что «грейговскии нарыв» надо вскрывать, и как можно быстрее.
Дело в том, что, как это ни покажется странным несведущему читателю, черноморский сепаратизм имел весьма глубокие корни и собственную историю, с которой нам нелишне будет, хотя бы в общих чертах, познакомиться.
Глава седьмая.
К ИСТОРИИ ЧЕРНОМОРСКОГО СЕПАРАТИЗМА
В пятитомном научном труде «Истории отечественного судостроения» под редакцией академика И.Д. Спасского приводится следующая причина снятия Грейга с должности: «Основной причиной освобождения Грейга от должности главного командира явился, следует думать, давний и постоянно тлеющий конфликт с Морским министерством в целом и с министром А.В. фон Моллером в частности. Чиновники не могли забыть и простить Грейгу докладную записку, поданную им на высочайшее имя в 1826 году, где адмирал почти напрямую обвинил их в некомпетентности. Он настоятельно требовал вывести Черноморский флот из подчинения Морскому министерству. Будучи едва ли не самым влиятельным членом Комитета образования флота, А.С. Грейг во многом способствовал реорганизации высшего морского руководства Он смог добиться вывода Черноморского ведомства из непосредственного подчинения морских властей в Петербурге.
Но министерство дождалось своего часа и сумело рассчитаться с Грейгом, правда, не без его же помощи. Предлогом послужили нарушения в отчетности Главного черноморского управления. В годовых отчетах о деятельности Черноморского ведомства за 1830 и 1831 годы Адмиралтейский совет, занимавшийся их проверкой в соответствии с действующими положениями, обнаружил массу неточностей, противоречий, ошибок, путаницы. Одни и те же отчетные финансовые статьи, проходившие по документам разных экспедиций, разнились на десятки и сотни тысяч рублей. Морское министерство, обратившееся к главному командиру с предложением выправить отчеты, получило отказ, в связи с чем фон Моллер сделал соответствующее представление царю. Николай I вынужден был сам чуть ли не уговаривать строптивого адмирала, напомнив ему, что он, как главный командир, отвечает полностью за Черноморское ведомство, в том числе и за его финансовую деятельность и отчетность. Грейг не подчинился приказу царя, отписав ему, что “…к проверке таковых сведений по обширности и многосложности их главный командир не имел и не имеет никаких средств…” Странная, если не сказать, нелепая позиция, занятая Грейгом в этом конфликте, стоила ему должности главного командира».
Попробуем разобраться, исходя из данной цитаты, за что же фактически сняли адмирала со столь любимой им должности. Итак, для начала «постоянно тлеющий конфликт» с Петербургом, суть которого в том, что Грейг требовал «самостийности» для своего флота. Как это можно себе вообще представить, что некий флот или армия будут проявлять неподчинение высшей власти? Именно такой была мечта Грейга и его предприимчивой супруги: полная безнаказанность в финансовых делах, полное всевластие над черноморскими портами, верфями, над сотнями тысяч людей. Впрочем, то, к чему стремился Грейг, вполне закономерно, что, накопив богатства, «черноморская мафия» сделала следующий шаг — возжелала фактической независимости от центральной власти. Фактически Грейг, ни много ни мало, но стремился к созданию не подчиненной Петербургу военизированной автономии на юге России. Мог ли пойти на это император Николай вскоре после масонского мятежа декабристов? Да никогда! Но в данном случае совершенно непонятно, чем руководствовался Грейг, выдвигая требования отделения от императорской власти. Неужели он к этому времени потерял чувство реальности и не понимал, что творил? Думается, что, наоборот, он все понимал и прекрасно знал, что творит. Совершенно не случайно свои требования по отделению от центральной власти он выдвигает именно в 1826 году. Это напоминает ультиматум еще молодому неопытному и напуганному декабристским мятежом императору. Грейг напоминает Николаю I, что подчиненный ему флот в мятеже, в отличие от Южной армии и гвардии, никакого участия не принимал. За свою лояльность он и требовал компенсации. Вне сомнений, что к данной интриге приложила руку и вся окружавшая его «черноморская мафия» во главе с его предприимчивой супругой Юлией-Лией. Но император проявил завидную выдержку и требования «черноморской мафии» проигнорировал. Впрочем, как пишут в выше процитированном труде наши историки, демарш Грейга в Морском министерстве не простили, а отложили свой ответный ход до лучших времен. При этом и Грейг, как мы видим, тоже не сложил оружия. Он по-прежнему, используя свои связи, старается реорганизовать Черноморский флот под себя и не мытьем, так катаньем постепенно вывести его из подчинения центру. Сразу возникает вопрос, как можно характеризовать в данном случае деятельность главного командира Черноморского флота и портов?
