— Рад познакомиться с другом Обри! — неожиданно рявкнул Николас. — Вот не думал, что у него вообще есть друзья.
Обри нервно взвизгнул.
— Мы познакомились в Палм-Спрингс, папа. Помнишь, я там отдыхал в прошлом году?
— Нет, — холодно ответил Николас. — Вся твоя жизнь — сплошной отдых. При чем же тут Палм-Спрингс?
— Что ты к нему цепляешься, Никки? — сердито сказала миссис Блэр. — Ты только смущаешь Обри и его друга.
Брови Николаса поднялись на пару дюймов, когда он взглянул на меня.
— Вас легко смутить, Дэниел?
— Конечно, — ответил я. — Я очень нервный. Даже мой психоаналитик перестал задавать мне вопросы, когда увидел, как я рыдаю в его кабинете. К тому же это портило его мебель.
Клайд неохотно слез с деревянного ящика.
— Если мы закончили на сегодня, — проворчал он, — то почему бы не поехать куда-нибудь выпить?
— Превосходная мысль, — сказал Николас. — Поедем к нам. Здесь пахнет смертью и тленом. Мне нужно что-нибудь покрепче, чтобы выгнать из легких всю эту вонь.
— «Он лежал в гробу с открытым лицом», — вдруг произнесла Чарити горько-сладким голосом.
Николас содрогнулся.
— Довольно, Чарити, — взмолился он. — Оставим Гамлета гнить в могиле до завтра.
Та печально покачала головой:
— Тебе не следует так говорить, Николас. Ты должен жить все время с этим. Чувствовать это здесь. — Она прижала руку к груди.
— Чарити — поклонница Станиславского, — пояснил Николас с тяжким вздохом. — Вы, наверное, слышали, Дэниел, о его системе. Ох уж эти нечесаные юнцы в кожаных куртках — бормочут что-то себе под нос и еще заявляют: пусть у меня ни шиша нет, зато я — актер. Хвала небесам, бедняга Шекспир не дожил до того дня, когда они попробуют на нем свою систему.
— У меня ноги отваливаются, — заявил Вернон Клайд. — Что я должен сделать, чтобы мне дали выпить? Пойти к анонимным алкоголикам?
— Мы отклонились от темы. Карету мне!
— Без меня, дорогой. — Ли покачала головой. — У меня свидание с парикмахером, и на этот раз он обещал сделать нечто удивительное — причесать меня.
Обри ткнул меня локтем под ребро.
— Чудные, правда? — прошептал он. — Актеры. Не знаю, в чем дело, но они отличаются от других людей.
— От кого? — буркнул я. — От торговцев наркотиками?
Квартира Блэров располагалась на Восточной Семидесятой улице, и от такой квартиры я не отказался бы, если б смог за нее заплатить.
В углу гостиной помещался бар, и Николас устроился там, занявшись приготовлением напитков. На стенах висело десятка полтора портретов, написанных маслом. С ближайшего на меня смотрел безумным взором Николас — Лир, рядом Макбет с глазами, полными ужаса. Похоже, из всех шекспировских персонажей Николас не сыграл только Клеопатру, но я не сомневался, что рано или поздно он сможет заполнить и этот пробел, обрив волосы на груди.
Чарити Адам принесла мне стакан джина.
— Вы актер, Дэнни? — тихо спросила она.
— Нет, — ответил я, после чего она потеряла ко мне всякий интерес и вернулась к бару. Я заметил, что в глазах Вернона появилось выражение как у загнанного зверя, когда она села рядом с ним.
— Предлагаю тост! — громко сказал Николас. — За первое достижение Обри на жизненном поприще. Он нашел себе друга. Дэниел Бойд, приветствуем тебя!
Обри скривил губы, безуспешно пытаясь изобразить улыбку.
— Оставь, отец, — сказал он нерешительно, — а то Дэнни подумает, что ты хочешь выставить его дураком.
— Созданного природой не улучшишь, — ответил Николас. — Я прав, Дэниел?
— Я не уверен в этом, — сказал я. — Кто-то основательно поработал над вашими зубами, Никки.
В комнате вдруг воцарилась мертвая тишина. Я увидел, что у Обри дрожат руки, потом Николас расхохотался, и все вздохнули с облегчением. Пожалуй, я запросил лишнее за работу с Эдель Блэр. Если надо упрятать этого старика в сумасшедший дом, я сделаю это с удовольствием.
— Вы не актер? — повторил Николас вопрос Чарити.
— Я разнорабочий, — ответил я. — Вы даже не представляете, какими необычными делами мне иногда приходится заниматься.
— Что вы думаете о Шекспире? — вмешалась Эдель. — Вам нравятся его пьесы?
— Не знаю, — признался я. — Мне никогда не доводилось их читать.
— Типичный ответ зрителя! — простонал Вернон Клайд.
— О да, — съехидничала Эдель. — Во всяком случае, если королеву играет Лоис Ли.
— Не будь такой злюкой, моя радость, — добродушно проговорил Николас. — Ты ведь понимаешь, твой опыт работы в мюзиклах мало что дает для такой роли, где нужен драматический талант.
— Тебе прекрасно известно, что я никогда не выступала в мюзиклах. Я играла в комедиях, и хорошо играла. Я неплохая актриса, но ты не дал мне ни единого шанса.
— Мне следовало хорошенько подумать, прежде чем жениться на актрисе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Какая прелесть! А теперь я посадил себе на шею драматическую ворчунью.
— Ты даже не захотел попробовать меня в этой роли! — отрезала Эдель.
— Это было бы для меня чересчур мучительно, дорогая, — спокойно пояснил Николас. — Я думаю, хватит об этом, а то ты потребуешь, чтобы Обри сыграл Горацио.
Он захохотал при одной этой мысли, и лицо его покрылось пятнами.
— Прошу вас! — Вернон Клайд вяло поднял руку. — Не надо семейных сцен! По крайней мере, не сейчас. Лэмб вот-вот придет, и мы должны выглядеть как дружная, счастливая семья. Будь с ним поласковей, Никки. Я уговорил его раскошелиться на пять тысяч, так что не обижай доброго ангела, который финансирует нашу постановку.
— Человека с таким лицом, как у него, нельзя называть ангелом, — сказал Николас. — И вообще, это ему надо быть поласковей со мной.
— Боже мой! — простонал безнадежно Клайд и снова взялся за стакан.
— Я буду развлекать его, если хотите, — предложила Чарити, и личико ее порозовело от волнения. — То есть если это нужно для спектакля. Заодно будет и практика, правда? — Она на мгновение прикрыла глаза. — Я сыграю в цвете индиго, — мечтательно проговорила она, — с оттенком багряного по краям.
Николас заметил мое недоумение:
— Это опять система. Их не интересуют авторский текст и ремарки. Они видят роль в цвете, и, если вам кажется, что это бред, Дэниел, не сомневайтесь, что так оно и есть.
Чарити открыла глаза, и у нее на губах появилась обиженная улыбка.
— Я только хотела помочь.
— Не надо, — утомленно пробормотал Клайд. — У нас и так хватает забот.
