В начале 1932 года Гитлеру предоставилась первая возможность сделать выбор между процессом переговоров и избирательным процессом. В мае 1932 года фон Гинденбург должен был уйти в отставку. Группа советников президента вовсе не жаждала этого. Поэтому Брюнинг попытался продлить полномочия президента на один или два года просто путем проведения голосования за доверие президенту в рейхстаге.
Хотя Гитлер продолжал резко нападать на Брюнинга с упреками в разрушительных последствиях его политики, канцлер считал, что Гитлер мог согласиться с таким предложением и избежать проверки своего мифа в соревновании с фельдмаршалом, рассматриваемым миллионами немцев как символ постоянства в беспорядочном мире. Гитлер проявил несомненную заинтересованность и принял участие в переговорах с Тренером, фон Шлейхером и самим Брюнингом. Гитлер требовал ответа только на один вопрос: что получил после этого? По всей видимости, ему ответили — ничего. Тогда последовал другой вопрос: был ли Гитлер готов к открытому соревнованию с президентом?
Мнения нацистов на эту тему резко разделились. Грегор Штрассер считал, что фон Гинденбурга победить нельзя и что Гитлер не должен бросать ему вызов. Он был за переговоры, а не за борьбу на выборах, за создание коалиции с другими партиями (например, центристами) на местном и на общегерманском уровне и за распространение влияния на различные социальные группы. Таким образом нацисты могли постепенно захватить власть, не подвергаясь риску поражения в открытой борьбе.
Основным оппонентом Штрассера был Геббельс, который участвовал в выдвижении кандитатуры Гитлера на выборах в расчете на то (как видно из его дневника), что избирательная кампания выдвинет его, руководителя управления пропаганды, на первое место среди помощников Гитлера. Принятие тактики переговоров и участие в коалициях усилило бы влияние Штрассера, как руководителя организационного управления партии. Больше всего поддерживали Геббельса Геринг и Рём. Геринг не имел влияния в партии и мог занять видное положение только если Гитлер пришел бы к власти и сделал его министром, в то время как Рём нуждался в бурной деятельности, связанной с избирательной кампанией для того, чтобы дать выход энергии штурмовиков.
В день выборов, 31 июля 1932 года, в специальном выпуске одной из венских газет под заголовком «Хайль Шикльгрубер!» были опубликованы документальные материалы о том, что отец Гитлера был незаконнорожденным. Однако это не повлияло на исход выборов. Нацисты получили 13 732 779 голосов, на полмиллиона больше, чем их ближайшие соперники — социал-демократы и коммунисты, вместе взятые. Это составило 37,3 процента от общего количества проголосовавших. И Гитлер предложил своей партии выдвинуть его кандидатуру на пост канцлера.
Против этого выступил Георг Штрассер, так как это противоречило его линии на установление власти коалиции правых партий. Но Гитлер настаивал на своем. В Берлин был направлен посыльный, сообщивший Шляйхеру о требованиях Гитлера. Генерал не принял их всерьез, поскольку был уверен, что Гинденбург не решится удостоить такой чести бывшего ефрейтора. Он пригласил Гитлера на встречу, которая состоялась 5 августа под Берлином. Фюрер потребовал для себя не только поста канцлера, но и принятия закона, дающего ему право на чрезвычайные полномочия, а фактически — на установление диктатуры. Шляйхер уступил, у Гитлера сложилось впечатление, что Гинденбурга также удается уговорить.
2 декабря 1932 года Курт фон Шляйхер стал первым с 1890 года генералом, занявшим пост рейхсканцлера. Он сразу же пригласил к себе Грегора Штрассера и предложил ему пост вице-канцлера и премьер-министра Пруссии. Штрассер отнесся к этому положительно, но предупредил, что должен согласовать свое назначение с фюрером. Но добраться до Гитлера, пробиться через его окружение было непросто. Кстати, Штрассер и не скрывал своей неприязни к его приближенным. В беседе Геринга он называл «жестоким эгоистом, для которого главное — занимать высокий пост и которому плевать на Германию». Геббельса Штрассер именовал «хромоногим и двуличным дьяволом», а Рёма — «свиньей».
Грегор, заручившись поддержкой Гитлера, предложил Шляйхеру нового союзника — лидера свободных немецких профсоюзов герра Лейпарта. И вновь встревожилось прусское дворянство. Для чего они свергли Брюнинга, если правительство вновь движется влево?
Осознав свою ошибку, Гугенберг и Шахт возобновили переговоры с Гитлером. Фон Папен также искал союза с ним. Примирение бывшего канцлера с Адольфом произошло в Кельне, в доме герра Шредера, богатого финансиста еврейского происхождения, который оплачивал счета новой нацистской кампании.
— Все равно, пока старик жив, я никогда не стану канцлером, — сказал в этот день Гитлер.
— Однако мой друг Оскар фон Гинденбург, сын президента, говорил мне совершенно другое, — ответил фон Папен.
Это была умышленная ложь со стороны фон Папена, но этого оказалось достаточно, чтобы Адольф страшно рассердился на Грегора.
Сведения о предложениях Шляйхера через окружение Папена попали к Ханфштенглю, а от него — к Гитлеру. Фюрер, которого против Штрассера усиленно настраивал Геббельс, воспринял поступок Грегора как предательство. Через несколько дней в Берлине при встрече Адольфа с Грегором разразился грандиозный скандал. Геринг и Геббельс, которые были совершенно сбиты с толку созданием правительства Шляйхера — Штрассера — Лейпарта, умело раздували ярость Гитлера, чтобы навсегда дискредитировать в его глазах Грегора и Лейпарта. «Грегор, — сказал Геринг, — хочет власти, чтобы свергнуть, а потом и уничтожить тебя».
Бледный от бешенства Гитлер бросил в лицо Грегору Штрассеру обвинения, повторив клевету Геринга и Геббельса.
— Герр Гитлер, неужели вы думаете, что я способен на подобные поступки? — спросил Грегор, глядя прямо в лицо человеку, которому он честно и преданно служил много лет, но до сих пор отказывался называть «мой фюрер».
— Да! — закричал ему в ответ Гитлер. — Я верю в это! Я убежден в этом! У меня есть доказательства!
Грегор резко повернулся и вышел из комнаты, не говоря ни слова. В тот же самый вечер он ушел со всех постов, отказался от мандата рейхстага и уехал с семьей на юг. Он ни с кем не разговаривал, никого не посвятил в свою тайну, но остался в партии, решив в качестве рядового бойца продолжать борьбу за дорогие ему идеалы и за человека, который предал и оклеветал его.
8 декабря он послал Гитлеру письмо, в котором сообщил, что уходит со всех постов в партии, поскольку фюрер больше ему не доверяет. Он с грустью написал о своей преданности и долгосрочной мечте — теперь разрушенной — о коалиции с дальновидными людьми, которые будут управлять Германией. Хотя Штрассер закончил письмо словами «всегда искренне Ваш», он не упомянул, какие планы у него могут возникнуть в отношении значительного отряда членов партии, находившихся под его влиянием. Гитлер потерял надежду, почти наполовину убежденный, что Штрассер заберет своих сторонников и разрушит партию.
В «Кайзерхофе» это послание, по словам Геббельса, было воспринято как «взрыв бомбы». Гитлер был в таком шоке, что не мог сразу принять решение. Позвонить Штрассеру, который ждал этого, ему не пришло в голову. Несколько часов он метался, страшно обеспокоенный, в своем номере, подумывая о самоубийстве, если партия «развалится по кускам». Но Штрассер сохранил преданность. Когда ответа не последовало, Грегор упаковал чемодан, поехал на вокзал и отправился поездом в Мюнхен.
