Самое важное в этом деле, что подобные замеры предельно точны и длятся всего лишь несколько секунд.
Трос с пятидесятикилограммовой гирей, который ранее применяли для замеров глубины дна, никогда не опускался в воду отвесно, так как на определенной глубине его сносило течением. Кроме этого сама процедура с гирей длилась почти четыре часа. Вдобавок мы испытали на себе, что, достигнув глубины 4127,63 метра, проволока могла за что-нибудь зацепиться или запутаться. В тот раз нашего океанографа чуть было не «линчевали».
Глава 3
РОЖДЕСТВО — НОВЫЙ ГОД
22 декабря мы проходим мыс Рока, врата в Лиссабон. Погода по-прежнему стоит великолепная. Со своим приятелем геофизиком Гбуреком я сижу на верхней палубе, и палящее солнце скользит по нашей коже. Мы с ним знакомы очень давно. Однако ирония судьбы заключается в том, что мы ни разу не встречались в Германии, но несколько раз пересекались на Шпицбергене.
До Рождества остался ровно день! Если на нашем корабле суетливости вдвое меньше, чем на Курфюрстендамм, то это всего лишь значит, что все основные приготовления к празднеству отложены на последние дни. Наш кок не вылезает с камбуза, где от гигантского куска ветчины отрезает бесконечное количество кусочков. При этом он бормочет какие-то слова, которые теряются в его бороде, которая затем после шести недель плавания выросла до огромных размеров. Он шепчет заклинания? Полезные для здоровья? Витаминосодержащие? Ничего подобного! Он ведет счет: 239,240. При достижении числа 246 нарезание ветчины прекращается. Не надо быть гением от математики, чтобы понять, что каждому из 82 участников экспедиции полагается по три кусочка ветчины. Между тем помощники кока (проще говоря, поварята) чистят картофель.
За день до празднества читаем на черной доске объявление, что все музыканты, в особенности которые специализируются на исполнении рождественских песен, приглашаются к третьему' офицеру. Офицеру выражают сочувствие, так как из всего рождественского репертуара члены экспедиции знают только лишь «Тихую ночь». Что ж, придется ограничиваться этой песней. Однако большая часть экипажа напрочь лишена слуха. К этому времени плотники уже делают длинные столы и скамейки, а другие готовят единственное украшение для наших стен. Они будут во всю длину украшены полотнищами и корабельными флагами. Особую пикантность стенам придает появившийся на них желтый карантинный флаг.
Руководитель экспедиции выступает в качестве «старейшины». Эта почесть ему нисколько не мешает. В полдень он, излучая радость и несколько стесняясь, говорит нам, что в детстве, несмотря на все строжайшие запреты, всегда подглядывал тайком, что клали в рождественский пакет, конечно же, не открывая его.»… однако мы и сейчас как дети!»
— Ох-ох, — шутит летчик Ширмахер, — мы уже умяли все съестное, сейчас придется спекулировать!
В половине седьмого подают ужин. Часом позже начинается празднование Рождества. Праздник проходит достойно и вместе с тем весело.
После рождественской песни руководитель экспедиции произносит короткую речь — она является всего лишь прелюдией к празднику. После этого следует еще одна песня, а затем происходит раздача подарков. Я совершенно забыл сказать, что каждый из участников экспедиции при входе в праздничное помещение вытягивал некое подобие лотерейного билета, по номеру которого определялось место за столом, а также подарок. Однако на каждом месте стоял по меньшей мере три бутылки пива и пакет с орехами и фруктами.
Распределением подарков занимаются Барклей и Паульсен. Они поднимают высоко над головой подарок и называют его номер. Обладатель лотерейного билета с указанным номером произносит: «Здесь!» — и радостно шагает, чтобы получить гостинец.
Среди подарков наличествует то, что обычно дарится хорошим знакомым на Рождество: нож, механические карандаши, пепельницы, гребни, зажигалки, книги нейтрального содержания. Все получившие подарки от души радуются, даже если и не нуждаются в полученной вещи. Праздник стал именно Рождеством, спасибо тем, кто позаботился об этом. Между тем мы выпиваем за здоровье, а на столе возникают горки ореховых скорлупок.
Наши электрики смогли настроить громкоговоритель, а потому близ Канарских островов мы смогли услышать рождественскую речь имперского министра Гесса. К сожалению, в тот день были очень сильные атмосферные помехи, а потому мы не смогли дослушать радиопередачу до конца. Второй офицер «Швабии» Рёбке, кроме всего прочего являвшийся политическим руководителем экипажа корабля, поздравил нас с праздником и пожелал свершений во имя фюрера и рейха.
После этого капитан Ричер решил нас еще раз порадовать рождественской историей, на этот раз сугубо личного содержания. Он навсегда запомнил Рождество, которое праздновал 26 лет назад. Именно тогда произошло то, что ему было суждено. История была связана со снегом и льдом, что словно оказалось его предназначением, то есть намекало на нашу попытку покорить Антарктиду.
История произошла в 1912 году. Тогда Ричер служил на «Герцоге Эрнсте», корабле, который доставил Немецкую Арктическую экспедицию Шрёдера-Штранца на северный берег Шпицбергена. Целая череда злополучных случайностей, отсутствие денег и т. д. привели к тому, что экспедиция стартовала слишком поздно. Лето очень быстро закончилось, а осень на тех широтах длилась всего лишь несколько дней. Зима наступила буквально в одночасье, столь же стремительно обледенел корабль.
Так как в данной книге я хочу привести лишь рассказ капитана Ричера, то я с содроганием вспоминанию о затертом во льдах корабле, о разделении экспедиции на несколько групп, о Шрёдере-Штранце, который вместе с тремя своими товарищами двинулся навстречу смерти в самую негостеприимную часть Шпицбергена, Северо-Восточную землю, откуда он хотел попасть на Северный полюс. Группа из трех человек, к числу которых также принадлежал капитан Ричер, с сентября по декабрь оставалась в пустующем зимовье охотников на пушного зверя, располагавшемся в бухте. Припасы подходили к концу, заканчивались патроны. В редком случае можно было подстрелить северного оленя или какую-то птицу. У одного из трех, Рюдигера, были страшно обморожены ноги. Второй, Раве, должен был ухаживать за ним. Ну, третий должен был пуститься в тяжелейший путь, чтобы вызвать подмогу. Этим человеком и был Ричер. Он прошел по жуткому холоду от мыса Петерсман до ближайшего поселения Лонгийр более 140 километров. Ричер не знал, как ему это удалось, — он шел день и ночь. Шел без какого либо груза — у него не было ни палатки, ни карты. У него не было ни котла, ни кусочка хлеба. Он только шел и шел, чтобы спасти себя и других людей. Его сопровождала лишь собака Белла. Она была его единственным приятелем в этом марш-броске, его единственным утешением. Иногда они исчезала на сутки, завидев полярную лисицу. Однако собака была слишком слаба, чтобы поймать хоть какую-нибудь дичь. Была полярная ночь, и температура во тьме никогда не поднималась выше 30° мороза. Даже днем в небе светила луна. Лишь по звездам Ричер мог определить, когда наступал полдень, а когда — полночь. Неподвижной оставалась лишь Полярная звезда. Вокруг нее вращалась Луна, звезды, вся Земля вместе с Ричером. Именно Полярной звезде Ричер был благодарен за то, что он не стал ходить по кругу. Но он шел и шел. Девять дней подряд. Без куска хлеба и какой-либо провизии. Он постоянно шел. Так не может двигаться человек, так может двигаться только машина. Вперед, вперед, вперед…
