Герб или родовой символ умершего мог быть изображен на печати или перстне с печаткой. То, что они однозначно относились к «покойной доле», было продиктовано их функцией. Они не являлись некими индивидуальными вещами, но отвечали внутренним интересам рода как органичного целого. Эта роль может быть связана исключительно со специфическим предназначением печати и перстня с печаткой. Назначение этих предметов было во многом связано с тем, что на них имелось изображение герба или родового символа.
Родовой символ и его употребление превратили род в род. Эта взаимосвязь имела причиной внутреннее устройство рода. Принцип правопреемства, воплощенный в печати и перстне с печаткой, в значительной мере отражал структуру рода. Как было показано в предыдущей главе, внутреннее устройство рода основывалось на идее первопредка, являвшегося символическим главой и покровителем рода. По этой причине родовой символ должен был обрести свой истинный символ, будучи привязанным к данной идее. Подтверждение этого предположения мы находим в документе, датированном 1443 годом. Этот документ находится в архиве городского совета Каменца (Оберлазиц). В нем сообщалось, что в доме горожанина Бартеля Франкенталя вспыхнул пожар, который перекинулся на соседние дома, причинив «существенный ущерб телам и имуществу их владельцев». Это привело к тому, что между ним и городским советом началась судебная тяжба по взысканию компенсации за причиненный ущерб, в том числе с родственников виновника пожара. После этого Франкенталь представил поручительство и «торжественное обещание» нескольких владельцев дворянских поместий, которые располагались в окрестностях. На документе имелась печать, «принадлежавшая ему и его близким». На указанной печати имелся родовой символ, а также подпись «П(ечать) Бартеля Франкенталя». Печать с изображением родового символа была нанесена на документ, чтобы его «скрепить», то есть придать содержанию документа законную силу. По воле сторон наряду с Франкенталем ответственность должны были также разделить его родственники. Однако на документе значилась только печать Франкенталя, его родственники не подписывали этот документ, не прилагали к нему своих печатей с собственными родовыми знаками. Очевидно, что печати с родовым символом Франкенталя было вполне достаточно, чтобы обязать «его близких».
Подобное действие родового символа вновь указывает нам на внутреннюю структуру рода, на его целостный характер и проистекающие из этого общие обязанности и общую ответственность всех членов рода. Целостность рода основывается на идее «мира рода» как трансцендентном принципе, являвшемся общественным порядком. Родовой символ состоит в теснейшей связи с «миром рода», так как его использование являлось выражением упомянутой целостности, выраженной в действии.
Еще одна функция родового символа связывает его со структурой рода и с первопредком как символическим предводителем. Все, что связано с проблемой родовых символов, было отмечено знаком так называемых «запятых» или «дополнительных штрихов», которые увеличивали количество знаков. Этот обычай был широко распространенным среди родственников. Эту традицию многие полагали как дурную привычку, как проявление вырождения родовых символов. Подобные суждения позволяли себе только поверхностные исследователи, которых совершенно не интересовала функция родовых знаков, поскольку они исходили из того, что родовые символы являются правовыми памятниками. Они видели знаки рун, но не намеревались их символически истолковывать. При этом ответу на явленные загадки «мешали» дополнительные штрихи, так как они никак не вписывались в рунический образ. «Родовые символы отчасти возвращаются к руническим знакам, которые позже были неправильно истолкованы. Нередко они искажались дифференцирующими линиями, что позволяло трактовать их как образный символ», — писал 3. Бельц в своей работе, посвященной родовым символам Мекленбурга. Метод, который можно было бы назвать «исследованием символа», в котором действительно проявлялось беспокойство о родовых символах, был изложен в работе Рольфа Майера «Родовые символы Коберна». Объектом его исследования были надгробные памятники кладбища Коберн. Они являлись для исследователя «уникальной коллекцией могильных крестов, которая особенно замечательна тем, что в ней обнаруживаются отдельные части родовых символов в форме трансформированных или неправильно начертанных рунических знаков, что понемногу привело к тому, что эти руны и родовые символы постепенно превратились в христианские символы».
В качестве доказательства этой попытки интерпретации символов приводился следующий пример: «То же самое можно говорить и про другую группу символов: утешительный вращающийся крест, что являлся символом вечного возвращения великого космического света — солнца, который заканчивался вечным возвращением малого космического света — человеческой жизни. В 1680 году крест как „вращающийся крест“ был изображен в его классическом виде:
В то же время на более ранних надгробиях он был представлен в хиреющей форме. В символе 1564 году отсутствуют загибы вращения на поперечной балке креста:
равно как в символах образца 1683 года:
или 1589 года:
может отсутствовать один из поворотных загибов, или два, как на символе 1606 года:
В последующие годы эти символы явно обнаружили тенденцию к смешиванию с христианским крестом, что, например, отразилось в форме креста с четырьмя поперечными перекрестиями на окончании каждой из поперечных балок:
Иногда из меточного креста с частично отсутствующими поворотными загибами:
могла возникнуть латинская литера W:
(кладбище Херберг, 1738 год) или литера А, как это можно было увидеть на могиле Анны Побель. Этот символ был грубо материализован на могиле 1668 года вообще в виде циркуля»:
Этот пример является весьма типичным для категории исследователей, которые заботятся не столько о том, чтобы обобщать исторические факты, сколько полагают, что при помощи фантазии можно разрешить проблему родовых символов.
