После двух лет подготовительных работ и переговоров «Немецкая Академия» была открыта 5 мая 1925 года. В этот день в актовом зале Мюнхенского университета происходило торжественное собрание. Полное название нового научнокультурного заведения звучало следующим образом: «Немецкая Академия научных исследований и обеспечения немецкой самобытности». Баварская пресса описывало произошедшее как «событие исторического масштаба». В выступлениях не раз подчеркивалось, что Академия «имела своей целью способствовать культурной миссии немецкого народа». Карлу Хаусхоферу предстояло заняться пропагандой немецкой культуры, однако он не имел конкретного плана действий. В итоге он определил, что указанная пропаганда должна быть ориентирована на пять отдельных групп:
— немцев, проживавших в Германии. У них планировалось воспитывать дисциплину и ответственность;
— иностранцев, проживавших в Германии. Их надо было побуждать к систематическим контактам с немецкими культурными объединениями и учреждениями;
— немцев, находившихся на утраченных Германией территориях. Надо было защищать их национальную идентичность;
— немцев, проживавших за границей. Они должны были объединяться в национально-культурные союзы и землячества;
— иностранцев, проживающих за границей. Ознакомление с немецкой культурой самых «перспективных» из них.
Изначально было ясно, что созданная «Немецкая Академия» должна была стать интеллектуальным инструментом, используемым для преодоления «Версальского диктата». Однако только Карл Хаусхофер планировал вести не «оборонительные бои» за немецкую самобытность, а начать духовное наступление, которое должно было помочь Германии сначала вернуть статус «великой державы», а затем все-таки стать «мировой державой». Некоторые из сенаторов «Немецкой Академии» позже вспоминали, что проект был во многом «спонтанным». Почти все признавали, что в Академии не имелось сильного организатора, который бы мог сплотить вокруг себя ученых. Кроме того, при создании «Немецкой Академии» не была учтена традиционная конкуренция между Берлином и Мюнхеном, которая в итоге привела к созданию в 1932 году Института Гёте, находившегося в германской столице.
В 20-е годы Карл Хаусхофер через своего старого знакомого графа Люксбурга поддерживал тесные контакты с Союзом «Оберланд», который возглавлял д-р Вебер. «Оберланд» был наследником одноименного добровольческого корпуса, созданного весной 1919 года Рудольфом фон Зеботтендорфом. После запрета этого фрайкора он был преобразован в общественно-политический союз. Его правление хотело непременно заполучить Карла Хаусхофера в свои ряды в качестве эксперта по внешней политике. Несмотря на то что сам профессор выказывал открытые симпатии к националистической идеологии «Оберланда», которая в своих основных чертах весьма напоминала мировоззрение национал-социалистов, он все-таки не решился вступить в эту организацию. В 1925 году ему было предложено занять место в правлении Союза, однако Хаусхофер вежливо, но настойчиво отказался от этого поста. Впрочем, это отнюдь не исключало того, что он очень часто встречался с активистами этой организации. Они же воспринимали Хаусхофера как некоего «духовного наставника». Только этим можно объяснить, что герой нашего рассказа не раз бывал в замке Гогенэк, где принимал участие в празднествах и собраниях, организованных «Оберландом».
В 1926 году Хаусхофер оказал д-ру Веберу помощь в издании пропагандистского буклета, для которого предложил несколько идей. При этом он набросал «контуры грядущего Третьего рейха» (в 20-е годы о будущей форме немецкого государства как «Третьем рейхе» говорили не только национал-социалисты). Один из членов организации вспоминал: «Он показал нам не банальные картины будущего. Он указал нам цель для наступления, которая должна привести к завершению многовековой немецкой борьбы. Его слова порождены недостающим нам жизненным пространством». Впрочем, во второй половине 20-х годов Хаусхофер дистанцировался от Союза «Оберланд». Постепенно эта организация под влиянием Э. Никиша и А. Виннига стала исповедовать идеологию, весьма напоминавшую национал-большевизм. В ней стали превалировать революционные интонации. В 1929 году «Оберланд» раскололся. В Мюнхене имелось его «правое крыло», которое было ориентировано на сближение с национал-социалистами. Другая часть организации была национал-революционной, то есть настаивающей на борьбе против капитализма за права рабочих.
Если в отношениях с Союзом «Оберланд» Карл Хаусхофер никогда не связывал себя конкретными обязательствами, то несколько иначе выглядела история его отношений с Немецкой народной партией (Национал-либеральной партией). Хаусхофер вспоминал: «Когда становится ясным, что, несмотря на внешнюю свободу, заложенную в конституции, немецкому народу полностью отказано в формировании любых форм демократического правительства, некоторые побуждаемы стремлением создать Немецкую народную партию, которая бы стала инструментом свободного развития нации». Автор этих слов всегда относился с большим скепсисом к партийной системе. Накануне Первой мировой войны он дистанцировался от всех партий, на что указывают критические и даже злобные пассажи из писем того времени. Карл Хаусхофер всегда был баварским монархистом. Вопреки приверженности «солдатским ценностям», он при этом отличался либеральным мышлением. Когда фактически впервые за свою жизнь Карл и Марта Хаусхофер 12 января 1919 года пришли к избирательным урнам, то они решили отдать свои голоса «меньшему из зол» — Национал-либеральной партии, которая на выборах в баварский ландтаг получила 9 мандатов (5,8 % голосов). Сам Хаусхофер никогда не смирился с ликвидацией монархии, а потому можно говорить лишь о том, что находило отклик в его душе в тот или иной момент. В начале 1919 года он больше всего был обеспокоен тем, чтобы к власти пришли люди, которые смогли, с одной стороны, создать сильный государственный аппарат, быть выразителями национальной воли, но, с другой стороны, могли гарантировать свободу личности. Принимая во внимание предвыборные программы, Карл Хаусхофер оценил обращение Национал-либеральной партии. В то время программа этой политической организации состояла из 12 пунктов.
1. Мы хотим сохранить единую, сильную немецкую империю
[5]
и выступаем против беспечного отделения некоторых частей страны.
2. Мы стремимся к Великой Германии, в которой будут свободно развиваться все этносы.
3. Мы не хотим деспотичной централизации, которая приведет к произволу Берлина.
4. Мы требуем энергичного создания военных обществ.
5. Мы за свободу торговли, рекламы и индустрии.
6. Мы за защиту национального производителя в сельском хозяйстве и промышленности.
7. Мы выступаем в защиту частной собственности и защиту всякого честного способа зарабатывать себе на жизнь.
8. Мы требуем оздоровления финансов и обеспечения военных займов.
9. Мы отказываемся от неразборчивого обобществления средств производства и аналогичных мероприятий, которые могут осуществляться в хозяйственной сфере.
