— На что будем играть? — рыкнул полковник, глядя холодными как сталь голубыми глазами на мистера Ридера и покручивая ус.
— Надеюсь, ставки будут не слишком высокими, — сказал Ридер. — Я в самом деле очень слабый игрок.
— Предлагаю шесть пенсов за сотню, — произнес священник. — Это все, что может позволить себе бедный служитель церкви.
— Или бедный военный, живущий на пенсию, — проворчал полковник. На том и порешили.
Две партии были сыграны почти в полной тишине. Ридер чувствовал напряжение, царившее за столом, но не делал ничего, чтобы ослабить его. Его партнер вел себя на удивление нервно для человека, который, как он сам мимоходом заметил, всю жизнь провел на армейской службе.
— Жизнь — прекрасная штука! — беззаботно произнес мистер Ридер. Пару раз он заметил, как у девушки начинала легко дрожать рука, которой она держала перед собой карты. Только священнослужитель оставался спокоен и собран и, кстати сказать, играл без ошибок.
После того как его партнер во второй раз ошибся в масти, что принесло их противникам выигрыш в партии и роббере, мистер Ридер отодвинул свое кресло от стола.
— В каком все-таки странном мире мы живем! — глубокомысленно заметил он. — Просто удивительно, насколько он похож на карточную игру.
Те, кто близко знали мистера Ридера, помнили, что наиболее опасен он бывал тогда, когда начинал философствовать. Но трое сидевших с ним за одним столом расценили его слова лишь как праздную болтовню заскучавшего простака, каким он им казался.
— Есть такие люди, — продолжал размышлять вслух мистер Ридер, устремив взор в высокий потолок, — которые не чувствуют себя счастливыми, пока не имеют на руках всех тузов. Я же, напротив, больше всего радуюсь, когда держу в руке всех валетов.
— Вы очень хорошо играете, мистер Ридер.
Это произнесла девушка, голос ее звучал хрипловато, и говорила она несколько неуверенно, как будто через силу.
— Есть пара игр, в которые я действительно хорошо играю, — сказал мистер Ридер. — Но, я думаю, это благодаря тому, что у меня отличная память. Я никогда не забываю валетов.
Никто не произносил ни слова. На этот раз намек был слишком прозрачным.
— Когда-то во времена юности, — продолжил мистер Ридер, не обращаясь ни к кому конкретно, — мне пришлось иметь дело с одним червонным валетом. Со временем он превратился в валета трефового, ну а после один Бог знает, на какие масти он стал размениваться. Проще говоря, свою… гм… деятельность он начал как двоеженец, затем продолжил столь интересную и романтическую карьеру зазывалой в игорных притонах, а потом участвовал в ограблении банка в Денвере. Я уже много лет его не видел, но знаю, что в определенных кругах он известен под кличкой «полковник». Это господин приятной наружности, с военной выправкой, только на язык не сдержан.
На полковника мистер Ридер не смотрел, поэтому не видел, как побледнело его лицо.
— После того как он отрастил усы, я с ним не встречался, но не сомневаюсь, что узнаю его по необычному цвету глаз и по шраму на затылке, оставшемуся у него на память об одной драке, которую он имел неосторожность затеять. Мне рассказывали, что он стал мастером боя на ножах… Должно быть, ему довелось пожить в Латинской Америке… Трефовый валет и червонный валет… хм…
Полковник сидел совершенно неподвижно, ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Можно предположить, — продолжил мистер Ридер, переведя задумчивый взгляд на девушку, — что сейчас он уже достаточно разбогател, чтобы иметь возможность останавливаться в лучших гостиницах и не бояться полицейского надзора.
Она в упор смотрела на него темными глазами. Губы ее были плотно сжаты, лицо напряглось.
— Какой вы все же интересный человек, мистер Ридер! — наконец медленно заговорила она. — Мистер Дейвер сказал мне, что вы связаны с полицией.
— Отдаленно, всего лишь отдаленно, — ответил мистер Ридер.
— А вы знакомы и с другими валетами, мистер Ридер? — раздался вдруг спокойный голос священника, и мистер Ридер, сияя улыбкой, повернулся к нему.
— С бубновым валетом, — спокойно произнес он, — и, право, до чего же это подходящее название для того, кто пять лет занимался весьма доходной, но незаконной скупкой бриллиантов в Южной Африке, а после провел пять совершенно не прибыльных лет на строительстве большого мола в Кейптауне, где стал черным валетом пик, а еще, надо полагать, валетом лопат и валетом мотыг, ведь ему там вряд ли приходилось выпускать из рук эти весьма полезные инструменты. Если мне не изменяет память, там он был подвергнут порке за дерзкое нападение на надзирателя. После освобождения из каторжной тюрьмы он участвовал в ограблении в Йоханнесбурге. Я полагаюсь на свою память и сейчас, честно говоря, не могу припомнить, попал ли он в «Преторийский централ» (это местное обиходное название Трансваальской
[17]
тюрьмы) или сбежал из-под стражи по дороге, но я точно помню, что он был замешан в одном деле с подделкой банковских билетов, которое как-то проходило через мои руки. Как же его звали?
Он задумчиво посмотрел на священника.
— Грегори Доунс! Точно… мистер Грегори Доунс. Так-так, начинаю вспоминать. На левом запястье у него была татуировка — ангел. Кое-кто мог бы подумать, что это небольшое украшение связывает его с узкими дорожками добродетели, а то и указывает на некоторую близость к церкви.
Преподобный мистер Дин встал из-за стола, запустил руку в карман и вынул бумажник.
— Роббер вы проиграли, но по очкам выиграли, — произнес он. — Сколько я вам должен, мистер Ридер?
— Вам не расплатиться со мной, — покачал головой мистер Ридер. — Поверьте, Грегори, наши с вами счеты никогда не будут сведены так, как вам хотелось бы.
Пожав плечами и усмехнувшись, мрачный священник ушел. Наблюдавший за ним краем глаза мистер Ридер заметил, что направился он в сторону вестибюля.
— Скажите, а все ваши валеты — мужчины? — спросила Ольга Кру.
Ридер кивнул.
— Я на это надеюсь, мисс Кру.
Их взгляды встретились.
— Другими словами, обо мне вам ничего не известно? — с вызовом произнесла она и тут же горячо добавила: — А жаль! Ужасно жаль!
Она вскочила и почти выбежала из зала. Проводив ее взглядом, мистер Ридер быстро посмотрел по сторонам и увидел возле погруженного во мрак входа в зал, прикрытого тяжелыми портьерами, темную фигуру. В ту же секунду фигура растворилась. Миссис Бартон, решил он.
Настало время возвращаться в свою комнату. Но не успел он и на два шага отойти от стола, как свет в зале погас. В подобные минуты мистер Ридер мгновенно превращался в очень ловкого и проворного человека. Он крутанулся, прыгнул к ближайшей стене и, прижавшись спиной к панели, замер. Через короткое время раздался недовольный голос мистера Дейвера.
